Журнал «Если», 1993 № 10
Шрифт:
Без модификатора голос титан-героя был сильным и звучным, зрелым и тем не менее моложавым.
— Я не очень хорошо понял всю эту научную белиберду, какую вы нам зачитали, — заявил Собри председателю. — Неужели нас уничтожит волна чуждого времени из будущего?
— Не только нас, а всю жизнь на Земле. Если не найдется способов остановить ее.
— И что прикажете делать нам? Я имею в виду Лигу?
— Именно это мы и обсуждали перед твоим приходом, — ответил председатель после паузы. — Что толку отрицать факты: мы считали титанистов параноиками, а события
— Лига должна объявить о самороспуске и перейти на сторону титанистов, — раздался чей-то голос. — Ведь большинство наших сторонников выйдут из Лиги так или иначе…
— Те, кто не пришел на собрание, вне сомнения, уже предприняли подобный шаг, — уточнил председатель.
Собри был подавлен услышанным. Всерьез говорить об объединении усилий с ненавистными титанистами! Отринуть вековую мечту о расовом равноправии!
— Но как мы можем пойти на это? — запротестовал он. — Мы всегда полагали, что наша миссия священна…
— По-моему, у нас практически нет выбора, ответил титан-герой. — Речь теперь идет о спасении не только исчезающих подвидов, а всего человечества. Даже я, проживший рядом с титанистами всю свою жизнь и научившийся ненавидеть их гораздо больше вашего, даже я вижу теперь, что спасти нас могут только они. Они последняя наша надежда, и отныне я превращаюсь в образцового титан-офицера…
Собри был не единственным, кого не устроил новый поворот событий. Двое других вступили в спор, яростно обвиняя всех вокруг в предательстве прежних идеалов. Собри подлил масла в огонь:
— А что будет с мутантными подвидами? С амхраками, с урукури, со всеми остальными? Мы что, бросим их на произвол судьбы?
— Как ни жаль, их действительно придется выбросить за борт, — спокойно подтвердил снявший маску титанист. — Их слишком мало, они не стоят особого внимания при кризисе таких исполинских масштабов. На карте — участь всего человечества…
Спор обострялся, голоса звучали все громче. И лица, закаленные в многолетних заговорщических баталиях, все резче отражали решимость их обладателей выступить на той или иной стороне.
Он так и не заметил, когда и почему началась стрельба. Пять пистолетов были выхвачены одновременно. Пуля ударила титаниста в грудь. Тот упал, навалившись на стол, и его красивое волевое лицо перекосилось в искреннем изумлении. Выстрелы гремели не переставая. Председатель попытался было тоже спустить курок, но, раненный в плечо, повернулся вокруг оси, корчась от боли.
Собри, хоть, пожалуй, и поздновато, тоже выхватил пистолет и сразу нырнул под стол — только для того, чтобы увидеть, что все выступавшие с ним заодно лежат на полу мертвые. Рванув рубашку и запустив руку за пазуху, он медленно выпрямился. Как по команде все оружие в комнате нацелилось на него. Тогда он вынул руку и поднял ее над головой с эс-гранатой, извлеченной из подсумка на теле.
— Никому не шевелиться, — прохрипел он сдавленно, — или мы все взлетим на воздух!
Они не сводили с него глаз, а он шаг за шагом пятился к двери. Достигнув ее, распахнул створки одним ударом и бросился бежать по гулким подземельям. Было еще немало белых лиц и разинутых ртов — перестрелку слышали все, но мало кто что- нибудь понимал. Собри размахивал пистолетом, отталкивая встречных и недоумевая, почему же за ним не гонятся. Понадобилось, наверное, секунд двадцать, прежде чем ему удалось добраться до выхода. И он бросился прочь, топоча по темным проходам.
Наконец туннель привел к потайной двери, которая выводила в подвал под заброшенным складом. Собри вывалился на боковую улочку в предместье Саннана, не раздумывая перебрался на более оживленные улицы и остановился у первой попавшейся видеобудки.
На экране появилось лицо Лайеллы. При виде взъерошенного мужа ее глаза поневоле расширились.
— Алло! Что случилось?
— Лайелла, немедленно уходи из квартиры.
Она побледнела, но совладала с собой.
— Поняла.
Он дал отбой и уже мгновение спустя вновь шагал по магистралям, погрузившись в невеселые мысли, взвешивая ситуацию под всеми возможными углами зрения. Им обоим надо уехать из Саннана, и поскорее. Но куда, Боже мой, куда? Все в смятений. Видеосеть уже разнесла кошмарную новость, и что им осталось? Почти ничего.
Он спустился в подземку, но слез, не добравшись до площади Котсин. Остаток пути Собри прошел пешком и опоздал: она уже ждала его, нервничала, переминалась с ноги на ногу, кутаясь в невзрачное коричневое пальто.
— Куда мы пойдем? — спросила она, уставясь на Собри своими круглыми, унаследованными от амхраков глазами.
— К Хорбу Гандатту. Он поможет…
«И все-таки, — внушал себе Собри, — какая-то часть Лиги уцелеет. Самые непреклонные, как мы с Хорбом, не сдадутся никогда. А может, нас останется достаточно, чтобы сохранить некое подобие организации…»
Главное, он был убежден в том, что Хорб достоин доверия и действительно способен помочь. Саннанская ячейка, его родная ячейка, та, которой он руководил, будет, как ни печально, уничтожена полностью. Однако Хорб не принадлежал к ячейке, а был связным и, значит, может подсказать, куда податься.
На площади Лайелла рискнула взять его за руку. Сперва он не обратил внимания, что у начала улицы, одноименной с площадью, собралась небольшая толпа. Не обратил он внимания и на серый фургончик без эмблем или опознавательных знаков, скромно приткнувшийся у кромки тротуара. Но не успели они вклиниться в толпу, как их грубо схватили и поволокли к фургону.
Задняя его стенка была приоткрыта. Внутри сидел коротышка, внимательно изучающий площадь через перископ. И Собри вдруг с замиранием сердца догадался, что они нарвались на новомодную затею титанистое, о которой много говорили, хотя никто не видел ее воочию, — на передвижную расовую станцию. И что коротышка — полулегендарный эксперт, способный выявить мутанта или человека смешанной крови с первого взгляда.