Журнал «Если», 1993 № 10
Шрифт:
Шу был достаточно тактичен, чтобы дать земному физику переварить услышанное. Аскар уставился в пол и после долгого молчания вымолвил:
— Значит, что произошло на Земле? Там зародилась еще и вторая временная система, она создала свой процесс эволюции, но движется в направлении, противоположном нашему. И две системы должны столкнуться…
— Совершенно верно, — подтвердил Шу без выражения.
— И все же это трудновато усвоить. Выходит, время может двигаться наоборот, но во всех своих проявлениях оно остается неотличимым от нашего. Я привык смотреть на химические реакции и законы термодинамики как на необратимые. К примеру, закон энтропии — он должен бы задавать времени какое-то определенное направление, независимо от…
— Это вам кажется оттого, что вы привыкли смотреть на время как на явление, имеющее абсолютный характер. Взять закон энтропии, который гласит, что тенденция к распаду обладает свойством усиливаться, — он тоже есть следствие движения волны времени. Любая волна времени создает две противоположные тенденции — тенденцию к распаду и тенденцию к объединению. Вторая тенденция проявляется, например, в биологических системах. Своим рождением эти тенденции обязаны силам «инь» и «ян», присутствующим в волнах времени, но не взаимодействующим, а воюющим друг с другом. «Инь» несет с собой тенденцию к объединению, «ян» — тенденцию к распаду. Довольно им прекратить войну между собой, чтобы время остановилось.
— Именно это и произойдет на Земле?
— Нет. Вашей цивилизации чрезвычайно не повезло, как и той, что обречена столкнуться с вами. Будет катастрофа, насильственное, жуткое столкновение мощнейших сил, едва ли не самое фантастическое событие во Вселенной…
— И чем это кончится?
— С вероятностью почти сто процентов — полной остановкой времени. Два встречных фронта погасят друг друга в некоем подобии временного взрыва.
— Я, в сущности, подразумевал более частный вопрос, — произнес Аскар, избегая смотреть чинку в глаза. — На что это будет похоже Для тех, кто окажется там в момент, когда фронты времени приблизятся друг к другу?
— Хотите знать, на что это будет похоже? — переспросил-Шу. — Представьте, в какой-то мере я могу вам это показать. — Поднявшись на ноги, он направился в дальний конец обсерватории к прозрачной сфере примерно восьми футов в диаметре. — Нашему Городу-Колбе однажды случилось пережить подобное происшествие.
Аскар, мгновенно вскочив, догнал Шу Кунцена.
— И вы уцелели? — воскликнул землянин.
— У нас сближение фронтов не было столь чудовищным, — ответил Шу как мог мягче. — Во-первых, угол сближения был незначительным. Сущность, с которой мы встретились, двигалась во времени своим путем, по касательной к нам, а не в лоб, как на вашей планете. Во-вторых, мы использовали преимущества нашего положения в свободном межзвездном пространстве. Будучи предупреждены заранее, мы стали передвигать Колбу и почти вышли из-под удара. Тем не менее фронты времени соприкоснулись, и последствия оказались очень неприятными. За всю нашу историю мы никогда не были так близки к гибели…
Подойдя к сфере вплотную, чинк остановился.
— События тех дней запечатлены на всечувственной пленке. Вам на Земле известна всечувственная запись? — Аскар недоуменно покачал головой. — Как подразумевается в самом названии, такая запись охватывает все ощущения: и внешние, и внутренние, нервные, телесные и так далее. Где чувства, там и разум, — в результате, проигрывая запись, вы переживаете все, что чувствовали непосредственные участники событий. Если хотите, я вам прокручу одну из таких записей, — добавил Шу, обращаясь к гостю. — Но предупреждаю, вам уготовано тяжкое испытание…
— Да, да, конечно, — откликнулся Аскар. — Я хочу знать, как это все выглядит.
Шу ответил отрешенным кивком, выражение его лица расшифровке не поддавалось. Повинуясь его жесту, Аскар залез в сферу через узкий люк, который тут же и захлопнулся. Но едва физик очутился внутри и утратил способность следить за хозяином обсерватории, тот чуть заметно улыбнулся. Вопреки ожиданиям, посетитель произвел на него приятное впечатление: несмотря на варварское происхождение, Аскар обещал стать способным учеником.
Изнутри сфера казалась светонепроницаемой. При тусклом внутреннем освещении Аскар увидел одинокое кресло, привинченное к полу. Как только он уселся, свет погас, и физик очутился в полной темноте.
Секунд десять ничего не происходило. Потом свет загорелся вновь — однако Аскар больше не был заперт в стеклянной сфере. Он сидел в таком же кресле в типичной для Города-Колбы легкой, просторной комнате. В воздухе ощущалась смесь слабых ароматов, и откуда-то издали доносилась резкая прерывистая музыка.
Он принялся разглядывать обстановку комнаты и вдруг понял, что вокруг что-то не так. Пропорции комнаты были ложными и с каждой секундой становились все более фальшивыми. Углы сопряжения стен между собой, с полом и потолком не сочетались друг с другом, были попросту немыслимыми, словно вся пространственная геометрия изменялась на глазах.
Музыка в середине сложного перелива внезапно застыла на одном аккорде, который тянулся, все повышаясь, плача и дрожа, не в силах вырваться из тюрьмы одного-единственного нескончаемого мгновения.
Вытаращив глаза, Аскар наблюдал за хрупкой вазой, ни с того ни с сего покинувшей свое место на полке и взмывшей в воздух по замысловатой траектории. Но ее полет не был бы так удивителен, если бы она сама беспрерывно не изменялась, принимая все более причудливые формы. В конце концов Аскар обнаружил, что разглядывает нечто вроде сосуда Клейна, исполненное в четырех измерениях и просто невозможное в трехмерном пространстве, не имеющее ни наружной, ни внутренней поверхности, состоящее из сплошных изгибов, которые плавно перетекали друг в друга. Поразительно: глаза обрели способность видеть подобную фигуру.
Все вещи в комнате также менялись. Встревоженный, Аскар попытался выбраться из кресла, попытался встать — и не смог. Краем сознания он припоминал, хоть и с трудом, что это запись, только запись, а не подлинные события. Вполне вероятно, что в се чувственная запись каким-то образом лишала его свободы движений, и вскоре он оставил всякие попытки освободиться, тем более что чудовищные деформации захватили и его самого.
Аскар испустил долгий, нечеловеческий крик. Наваливалась боль… боль… боль…