Журнал «Если», 1993 № 10
Шрифт:
Попыхтев минут десять, они ухитрились открыть люк. Аскар, судя по всему, даже не видел их. Он сидел в прострации, бормоча что-то невразумительное, и не оказал сопротивления, когда его подхватили под руки и поволокли прочь.
— Кажется, это он, — сказал сержант. — Но, сдается мне, эти технические игрушки довели его до умопомрачения.
— Может, он свихнулся, решая чинкскую головоломку, — брякнул один из солдат.
— А? Что такое? — Аскар начал приходить в себя и воззрился на бойца суженными, как у чинка,
— Вывести его отсюда, — распорядился сержант. — Майор Браурн приказал доставить его в штаб без промедления.
Аскара вытащили из обсерватории. И в этот момент послышалось нечто столь неожиданное, что солдаты замерли без команды и в недоумении уставились друг на друга. Вот уже несколько часов в городе царила тишина — и вдруг где-то вдалеке вспыхнула и загрохотала, не ослабевая ни на минуту, ожесточенная перестрелка.
Хешке принял от соседа табачную скрутку и вдохнул ароматный дым с особым, подчеркнутым наслаждением.
Это была прощальная вечеринка — прощальная в самом полном смысле слова. Они знали, что титанисты вторгнутся в резервацию завтра и уж никак не позже чем послезавтра. Вот Геррик и решил собрать друзей, чтобы, как он выразился, отметить последний день некогда преуспевающей расы.
Обстановка была нисколько не напряженная и, как ни парадоксально, почти праздничная. Хешке поневоле восхищался хладнокровием, с каким амхраки относились к неотвратимому. Мелькнула странная догадка, что дело именно в неотвратимости, что именно она внушает людям такое достоинство. Если бы оставалась хоть тень надежды, это могло бы привести к панике…
Разговор шел по преимуществу на амхракском, которым Хешке владел еще не слишком хорошо. Однако из вежливости хозяин и гости довольно часто обращались и к веролийскому — главному языку Человека Истинного, общему для всей Земли, — и Хешке никоим образом не чувствовал себя ущемленным.
К нему подсела девушка, стройная, как истая ам- храчка, и принялась болтать, прихлебывая вино, — недавно в резервации научились его синтезировать, и продукт получался отменный.
— Вам, наверное, показалось скучно в нашей деревушке после Прадны, — щебетнула она с улыбкой.
— Да я на самом-то деле вовсе не из Прадны, — ответил он. — Я провел большую часть жизни в полевых экспедициях, раскапывая инопланетные развалины. А Прадна, по правде говоря, пренеприятное место. Здесь мне нравится гораздо больше… невзирая на то, что грядет.
И еще не договорив, он испытал дурнотное ощущение, что. совершил непростительную бестактность. Может статься, эти люди ввели жесткое табу на разговоры об… этом — из суеверия он даже для себя не уточнил, о чем. Но девушка рассмеялась совершенно естественно и как ни в чем ни бывало полушутя ответила:
— Ну, значит, в Прадне и впрямь мерзко, если наша участь и то предпочтительней…
Геррик распахнул двойные двери, ведущие в мастерскую, и принялся колдовать над своим телевизором, не нуждающимся в передачах. Чтобы скрыть замешательство, Хешке присоединился к нему и минут пять безмолвно наблюдал^ как Геррик лазит по диапазонам, выискивая четкие картинки. Сегодня их удавалось поймать больше обычного.
— Проводимость атмосферы нынче редкостная, — не без удивления объявил амхрак. — Сигнал чистый и сильный. Вот, полюбуйтесь, пожалуйста…
В большинстве своем картинки были как бы сняты с птичьего полета. На этой виднелись окраины среднего по размерам города — именно среднего, а не большого, о чем красноречиво свидетельствовал характер застройки. Судя по-положению солнца, было послеполуденное время.
— Узнаете? — поинтересовался Геррик.
Хешке отрицательно качнул головой: таких городов он знал сотнй, все они походили друг на друга.
Картинка не качалась и не расплывалась, напротив, была на редкость устойчивой, а Геррик еще повозился с регулировкой и добился качества, близкого к коммерческим стандартам.
— Наконец-то у меня получилось что-то толковое, — произнес он грустно. — Какая жалость, что об этом теперь… Господи, что такое?..
Кадр сохранял устойчивость и яркость, но отдельные его элементы тускнели и гасли. На глазах Геррика и Хешке — и других, потому что археолог смутно чувствовал, что и остальные гости поглядывают на экран ему через плечо, — все здания на картинке словно расплавились, и на их месте оказалась лишь голая земля. И не только здания — куда- то пропала и кучерявая рощица, и полоска травы. Исчезло все, кроме сухой безжизненной почвы.
— Что-то с приемником? — осведомился Хешке.
— Не понимаю, — проворчал Геррик. — Конечно, есть телевизионные системы, способные дать подобный эффект. Если используется банк памяти, чтобы держать в кадре постоянные элементы, то и картинку можно создать или разрушить как бы по частям. Но у меня-то здесь простое построчное воспроизведение! Присмотритесь — ведь там, где стояли дома, видны выемки. Будто город просто растворился в воздухе…
Хешке выбрался из мастерской, предоставив Геррику мозговать над своим аппаратом в одиночестве.
Выйдя на веранду, археолог по привычке окинул взглядом окрестную пустыню. В ночном небе отражались странные мерцающие огни, будто за горизонтом играли молнии.
Вернуться к Браурну в штаб оказалось не так-то просто.
Они проехали с полмили в бронированном грузовичке — пользоваться общественным транспортом титанисты считали ниже своего достоинства — и попали на одну из главных магистралей, расчищенных новыми хозяевами Колбы специально для быстроты маневра. Теперь автострада гремела односторонним движением — в сторону разрывов и выстрелов, в сторону перемычки, отделяющей одну половину города от другой.