Журнал «Если», 1995 № 03
Шрифт:
— Какой ужас! — Садлер передернулся.
— Как привидение, — выдохнул Кларк.
— Самое важное, — мягко продолжил Хейдел, — что доктору Кигли наконец удалось выяснить, что разница между марсианином и жителем Земли кроется в глазах. В результате химической реакции после введения раствора глаза марсианина начинают светиться в темноте. В глазном яблоке марсианина доктор Кигли обнаружил элемент, который отсутствует у людей. Я хотел бы надеяться, что его нет у пятерых из нас.
Сообщение попало в самую точку и произвело нужный эффект.
— Тем не менее, — продолжил он, — среди нас есть шестой, о котором и идет речь. Муха в супе. И через несколько секунд я вышвырну эту муху. — Он приподнял пистолет над столом. — Как я уже говорил вам, джентльмены, я прекрасно владею этим оружием. Иными словами, я бью наповал. И покажу вам свое умение. Я буду тушить свечи, стоящие в центре стола, последовательно отстреливая фитили. Следите за моей мыслью, джентльмены? Локк? Садлер? Михэн?
Все кивнули.
— Тогда, может быть, вы уже поняли, что я хочу сделать? Когда погаснет последняя свеча, мы окажемся в темноте. И тогда мы обнаружим марсианскую крысу. Потому что, — Хейдел наслаждался своей речью, — к вину, которое мы пили, я добавил немного раствора доктора Кигли. Безвкусного и безвредного. Для всех, кроме, естественно, одного человека в этой комнате.
Хейдел поднял пистолет.
— Прими, господь, душу этого мерзавца, ибо, как вы помните, в магазине у меня пять пуль. Четыре для свечей и одна, чтобы вышибить мозги сукиному сыну, чьи глаза зажгутся, когда потухнет последняя свеча.
Наступило мертвое молчание, и только язычки пламени четырех свечей чуть колебались в неподвижном воздухе.
— Предлагаю, — сказал Хейдел, — последний тост, прежде чем приступим. — Он поднял свой бокал. — Пусть тот, кому предназначена пятая пуля, отправится прямо в ад. В буквальном смысле, джентльмены, расхохотался он.
— Выпьем!
Бокалы были осушены до дна.
— Следите внимательно, — сказал Хейдел, поднимая пистолет. Он прицелился в первую свечу. Спусковой крючок дрогнул под его пальцем, и комнату потряс грохот выстрела.
— Первая, — сказал Хейдел. Он снова прицелился. Выстрел.
— Вторая, — отсчитал он. — Неплохо, а?
— О да, — согласился Садлер.
— Отлично, — похвалил. Форбс.
— Еще одна, — предупредил Хейдел. Раздался третий выстрел.
— Итак, — сказал он, прицеливаясь в последнюю свечу, — вот мы и подходим к финалу, не так ли, джентльмены? Как только она погаснет, один из нас тут же получит пулю между своих горящих глаз. Готовы?
Он нажал курок, по комнате прокатилось эхо, и наступила непроглядная тьма.
— Ну, — наконец вымолвил Форбс. — Вот и все. Вы удивлены, не правда ли?
Хейдел почувствовал, что его ладонь, охватившая черную рукоятку, становится мокрой. На него смотрели пять пар горящих, как раскаленные угли, глаз.
— Могу себе представить, как он потрясен, — хохотнул Форбс. Разоблачить сразу всех!.. Хейдел облизнул губы.
— Как? Как вы смогли?.. Форбс оставался бесстрастным.
— Проще простого, знаете ли. Подменить человека в ракете, что возвращается на Землю с колонистами. Изучать. Наблюдать. Учиться. Кое-где изменить изображение. Подделать документы, и все такое прочее. Контакты между нами и Землей не так уж и прочны, как вам известно.
— Уж с одним-то из вас я разделаюсь, — прохрипел Хейдел, продолжая сжимать пистолет.
— Что ж, возможно, — сказал Форбс. — Но не больше, чем с одним. На вас направлены три ствола.
Мы видим вас так же четко, как при свете дня. Одно движение — и вы мертвы.
— Почему вы пошли на это? — внезапно спросил Хейдел. — Почему? Ведь все, что делалось, было для пользы марсиан. Мы хотели дать вам свободу я культуру, обогатить нашими знаниями…
— Нам не нравятся ваши методы, — сухо изрек Форбс.
Лицо Хейдела перекосила мгновенная гримаса, и он внезапно вскинул пистолет. Раздался грохот выстрела, затем воцарилось молчание.
— Отлично, — сказал Форбс. — Правда, я не думал, что он будет стрелять.
— Теперь вы довольны? — спросил Михэн, опуская свой пистолет.
— О, полностью! Правда, в целом все это выглядело несколько мелодраматично, не так ли?
— Театр, — согласился Локк.
Форбс повернулся в кресле и крикнул:
— Эй, Кессит!
Дворецкий Открыл дверь в комнату, где стояла полная темнота, и потянулся к выключателю.
— Нет, нет, — улыбаясь, сказал Форбс. — Не думайте об этом. Президент ничего не заметит, Кессит. Не будете ли вы так любезны предложить нам еще по бокалу вина. Мне очень понравился этот портвейн.
Дворецкий поднял графин и наполнил бокалы. Он двигался в темноте легко и уверенно.
— Ура! — воскликнул Форбс.
— Ура! — отозвались остальные, и их голоса заглушил хрустальный звон бокалов.
Боб Шоу
ВЫБЕРИ СЕБЕ ВСЕЛЕННУЮ
Артур Брайант в нерешительности стоял перед неприметной лавчонкой, которая располагалась всего в сотне ярдов от Шестой авеню. Из единственного окна, задернутого тяжелыми шторами, струился столь тусклый свет, что в сгущающихся декабрьских сумерках было неясно, открыто заведение или нет. В правом нижнем углу окна виднелись маленькие бронзовые буквы: