Журнал «Если», 1995 № 05
Шрифт:
— Целый город, — прошептала рядом со мной Шейла.
Зрелище было таким завораживающим, что мы никак не могли от него оторваться.
Только когда мы как следует рассмотрели все, что происходило на противоположном берегу реки, мы обратили внимание на наш берег.
Шейла вскрикнула. Висячий мост весь изогнулся и странным образом сполз грудой расплавленного металла на дно реки.
Сама река почти полностью пересохла. Лишь пунцовые ручейки продолжали медленно течь среди камней и водорослей.
Слева громоздились обломки Нового моста. Они еще продолжали тлеть.
Теперь мы разглядели в нескольких сотнях ярдов от нас людей и машины, скопившиеся по эту сторону реки и Нового моста, но я никак не мог заставить себя перевести взгляд сюда, где стояло несколько зданий, не охваченных огнем.
Вместо этого я посмотрел в противоположную сторону и увидел, что Старый мост тоже рухнул. Его обломки, видимо, запрудили реку — поэтому возле нас воды совсем не было.
Постепенно до меня начал доходить весь ужас создавшегося положения.
За этими двумя мостами стояли еще два пешеходных мостика, которые я смог смутно разглядеть, оба деревянные, так что можно было не сомневаться, что они сгорели. Следующий ближайший мост находился лишь в двадцати милях. Шатли располагался несколько в стороне от основных магистралей.
Главная дорога, ведущая к крупным городам Центральной Англии, шла по эту сторону реки Сьют. На противоположной стороне находились лишь мелкие проселочные дороги, петляющие между деревеньками, прудами, фермами и лесами. Конечно, помощь могла прийти и с той стороны, но на это потребуются часы. А огонь распространялся со скоростью молнии.
Я попытался завести мотор и только через несколько секунд понял, что так и не успел заглушить его. Потом развернул машину…
Послышались два негромких хлопка, и передняя часть машины осела. В то же время я заметил пар, поднимающийся над радиатором, и почувствовал запах горящей резины.
Сидя в машине, я и не подозревал, какой страшный жар идет от реки, и только сейчас понял, что покрышки сгорели, а вода в радиаторе закипела. Однако машина слушалась руля, и рывками мне удалось съехать с вершины холма вниз.
— Что мы можем сделать? — спросила Шейла.
Ну что сейчас мы могли сделать? Скорее всего, ничего. Насколько я понимал, теперь никто ничего не мог сделать.
Учитывая, что единственные признаки жизни можно было заметить только у Нового моста, я повернул машину и на ободах, с дымящимся радиатором поехал по дороге вдоль реки.
Потом я остановился.
Шейла схватила меня за руку.
— Вэл, пожалуйста, — умоляла она. — Давай вернемся обратно.
— Обратно? — удивленно повторил я, не понимая, что она имеет в виду: то место, где мы только что стояли и наблюдали, как умирал наш город, или ресторан, или наш дом, находящийся в четверти мили вдоль реки на безопасной ее стороне.
— Куда угодно, — просила она. — Мы не должны оставаться, здесь уже ничего нельзя сделать.
Она, конечно же, была совершенно права. Пожарные, к которым я пытался присоединиться, ничего не могли поделать. Огонь бывает разный. Маленькое пламя можно загасить плевком. И, наоборот, — в старом камине, даже используя горючие материалы, бывает очень трудно развести огонь.
Но когда температура поднимается и вода начинает кипеть, а резина обугливается, когда дерево, не тронутое прямым огнем, постепенно начинает тлеть и загорается само, когда человек не может даже близко подойти… такой огонь лучше всего просто оставить в покое.
Словно для того, чтобы подтвердить слова Шейлы, на ее накидку упала горящая искорка. Шейла моментально сбросила ее на землю, и я затоптал огонь. А потом совершенно неожиданно нас окатило водой.
— Дождь! — воскликнул я. — Если бы только пошел дождь…
Шейла в своем коротеньком зеленом платье промокла насквозь. Однако она не дрожала от холода.
— Горячий дождь, — удивленно пробормотала она.
Пожарные поливали водой этот берег реки, что было весьма разумно. Струи воды, направленные на противоположный берег не достигнут цели.
Я узнал капитана пожарных Сейелла, брата шутника, работающего у меня в конторе.
— Как это все началось? — спросил я. Его лицо исказил гнев, и я понял, какой дурацкий вопрос задал. Конечно, потом будет произведено расследование, и, может быть, даже удастся установить истинную причину пожара. В данный момент существовал миллион куда более важных проблем.
— Извините меня, мистер Матерс, — сдерживая раздражение, проговорил он. В моих силах сделать лишь очень немногое, но я постараюсь сделать все, что от меня зависит.
— Можно ли рассчитывать на чью-нибудь помощь?
— Сколько угодно. В основном, с другой стороны реки. А здесь рассчитывать не на что. Мы пробовали использовать лестницы. Они не достают до противоположного берега.
Сейелл выругался, когда один за другим отказали два насоса.
— Все кувырком, — плюнул он. — Река высохла — ее запрудили развалины моста вверх по течению.
— А как насчет ручья Виншелл? — спросила Шейла.
— Он высох еще раньше.
— Вы проверяли? — резко спросил я.
— Нет, черт возьми, не проверял, — взорвался он, — но это и младенцу понятно!
— Тогда пошлите кого-нибудь, — перебил его я. Неожиданно он заговорил тихо.
— Мистер Матерс, вы что хотите, чтобы я ударил вас? Раскроил вам голову своим топором?
— Пошлите кого-нибудь посмотреть, — повторил я твердо, но повернувшись в сторону. Если бы я продолжал смотреть ему в глаза, то Сейелл вполне мог бы осуществить свою угрозу. Многие люди, оказавшись перед лицом невыполнимой задачи, впадают в подобное состояние. Малейшее слово, ставящее под сомнение правильность их действий, приводит их в ярость.