Журнал «Если», 1996 № 01
Шрифт:
Все это заметил Амер, как замечал каждый день и в детстве, и в юности, почти не осознавая этого. Опять она изменила рисунок бровей, и в волосах снова появились медно-рыжие пряди.
Руки миниатюрной Самоны легко и быстро порхали среди всевозможных пузырьков на полках, протянувшихся вдоль камина, по каплям пуская их содержимое в небольшой котелок, который кипел, задорно попыхивая, на зеленом огне. Самона помешала содержимое котелка, бросила туда щепотку белого блестящего
— Что она делает. Мастер?
— Мне показалось, ты говорила, что шпионить нехорошо, Уиллоу.
— Ну, так… зато сплетничать — другое дело. Расскажи!
Амер улыбнулся.
— Она тоже творит снадобье. Вот только какое? Посмотрим… она берет экстракт сладких зефиров… сгущенные слезы… рахат-лукум… Что бы это могло быть?
— Как раз это меня и интересует, — пробормотала Уиллоу.
— Силы небесные! — Амер поднял глаза к потолку. — Еще одни афродизиак!
В колбе миниатюрная Самона, сочтя, что времени прошло достаточно, сняла котелок с огня, дала ему отстояться несколько минут, а потом сняла черпаком пенки с отвара и слила их в небольшой пузырек. Глянула его на просвет: жидкость в пузырьке отливала рубином, над горлышком поднимался парок. Глаза Самоны сияли, она взирала на пузырек с самодовольной улыбкой, а насмотревшись, стала хохотать.
Внезапно колба вспыхнула зеленым огнем, и колдунья пропала.
Амер еще несколько секунд стоял неподвижно, всматриваясь в колбу
— Чево там, Мастер? — вскричала Уиллоу. — Мастер? Мастер!
Меж тем Амер взял чистую колбу и принялся хватать со всех полок порошки.
— Что это за снадобье афро-кактотамеще? — требовательно спросила Уиллоу.
— Афродизиак, Уиллоу.
— Что оно делает?
— Стра-а-а-а-анные вещи!
— Какие?
— Ну, — произнес Амер и снова «ну». А потом:
— Оно сделает… уф, что я… уф… ну, она станет мне нравиться.
— Чудненько! Тогда вы будете друзьями, верно?
— Что-то в этом духе…
— Мастер, — в голосе огневушки-эфемерки зазвучал упрек, — ты что-то от меня скрываешь.
— Ладно, Уиллоу. — Амер вздохнул и на мгновение оторвался от своего занятия. — Всякий афродизиак вызывает в мужчине вожделение. А то, что варит Самона, еще и приворотное зелье.
— Стало быть, ты чево делаешь?
— Готовлю анти-афродизиак, Уиллоу. Защитное лекарство, — пояснил Амер. — Оно убережет меня от воздействия колдовского снадобья. Посмотрим… Куда я подевал селитру?
— Так, — сказала Уиллоу, — разве ты не хочешь влюбиться в нее?
— Уиллоу, — голос Амера стал жестким, — не задавай нескромных вопросов.
— Почему Самона хочет устроить так, чтобы понравиться тебе?
— Потому что, она женщина.
— Да нет же, нет! Я имею в виду — чево ей еще надо?
— Уиллоу, — сквозь зубы процедил Амер, — весьма нетактично напоминать ученому о том, сколь многого он еще не ведает.
— Ладно, извини! Знаешь, по мне, все это такая глупость. Она стряпает зелье, чтоб ты в нее влюбился, а ты замешиваешь свое, чтоб этому не бывать. Вы сберегли бы кучу времени, если б ни один из вас вовсе не стряпал этих снадобий.
— Очень правильная мысль, — согласился Амер. — К сожалению, Самона так не считает.
— А почему?
— Ну… полагаю, дело в том, что, если у нее не получится превратить меня в раба одним способом, она попробует какой-либо иной.
— И афро-кактотамеще принесет ей удачу?
— Начало хорошее, — признал Амер.
— Не понимаю, — произнесла бедняжка огневушка-эфемерка, совсем запутавшись.
— Значит, нас двое, — сказал Амер. — Так, посмотрим… полынь… щепотку желчи… волчий яд…
— Любовные снадобья. — Уиллоу впечатывала новые сведения в свою книгу энергоимпульсов. — Защитные лекарства… Подождите, Гарвард еще услышит про это!
Амер в последний раз взболтал снадобье, поднес его к губам и залпом выпил. Лицо его перекосила жуткая гримаса, алхимик закашлялся, но через минуту улыбнулся:
— Вот так! Я в безопасности!
Звук, настолько низкий, что его скорее можно было ощутить, нежели услышать, заполонил комнату. Уиллоу затрепетала от страха, зато Амер вздохнул свободно:
— И вовремя!
— Добрый день, Амер, — проворковал низкий с хрипотцой голос.
— Добрый день, Самона. — Голос Амера дрогнул, и алхимику пришлось напомнить самому себе, что принятое лекарство начнет оказывать действие лишь через несколько минут.
Самона двинулась к креслу, в котором сидел Амер, и воздушные юбки, облегая, обрисовали ее тело.
— Ты не очень галантен, — сказала она. — Обычно хозяин предлагает гостю отдохнуть после дальней дороги.
— Разумеется, — откликнулся Амер. — Присаживайся. — Он поднялся, взял с каминной полки графин и два бокала. — Амонтильядо?
— Прекрасно, — согласилась Самона, и улыбка на мгновение тронула ее губы.
Наполнив бокалы старым добрым вином, он подал один из них гостье.
— За твое искусство, госпожа. Да будет оно величественнее…
— Лицемер! — воскликнула она. — Предложи тост за что-нибудь другое, Амер, ты ведь не хуже меня знаешь, что никогда не бывать мне могущественнее, чем сейчас.