Журнал «Если», 1998 № 01
Шрифт:
«Ты серьезно? — спросил внутренний голос. — Ты совершенно уверен?»
Я обдумал ситуацию.
— Согласен, — ответил я. — Но осмелюсь предупредить, что ответной акции не последует: вы не можете стать членом моего клана.
Он помялся и произнес, опустив голову:
— Понимаю и принимаю. Возможно, наступит день, когда я заслужу право вписать свое имя в списки вашего клана.
Я вздохнул с некоторым облегчением: никаких угроз войны!
— Но я обещаю вам покровительство своего клана на время вашего пребывания
Он поднял глаза, черные и неумолимые, как у акулы. Я попытался прочесть выражение его лица, но оно было слишком чужим.
— Согласен. — Ответив так, он встал и покинул палату.
Я смотрел вслед, на его спину, обтянутую тканью. Теперь я принадлежал к его клану, а он находился в союзе с моим. Оставаясь на Земле, он мог потребовать защиты и помощи от меня и моих близких.
Мне хотелось надеяться, что Мэйн не оценил всего значения моего жеста. Выяснять меру его щедрости тоже было не в моих интересах.
Этот разговор состоялся неделю назад, а казалось, что минуло целое столетие. Неделю назад Сэм был жив, а я был свободен поступать, как мне заблагорассудится. Теперь передо мной стояли проблемы иного рода, и Мэйну среди них места не находилось. Моей главной проблемой стал Сэм и те перемены, которые внесла в мою жизнь его смерть.
Я потряс головой, отгоняя воспоминания, и взглянул на Кэрол.
— Ты не права. У нас с Мэйном сугубо личные отношения. Так что присутствие моей скромной персоны никак не повлияет на ход перегонов.
— Но…
— Нет, — отрезал я и встал. — Я еду на похороны. Через час у тебя будет мое заявление об отставке.
На следующий день я был уже в Омахе. В аэропорту меня встречала Роз, за нее цеплялась Элизабет. Увидев меня, Роз помахала рукой. Я поспешил к ним навстречу. Женщина обняла меня, девчушка чмокнула в щеку.
— Тебе хочется полетать, Элизабет? — спросил я.
— Нет, — твердо ответила она и спрятала личико в материнской юбке. Потом на меня глянул один лукавый глаз.
— Ну, немножечко! — не отставал я.
— Тони! — взмолилась Роз. — Прямо здесь?
— Здесь! — решительно постановил я.
Я подхватил Элизабет под мышки и подбросил в воздух. Она раскинула руки и ноги, не обращая внимания на пассажиров. Как я по ней соскучился! Она хохотала, запрокидывая голову, ее волосы раздувал ветер. Роз улыбалась, качая головой.
— Готово? — спросила Роз, когда я вернул Элизабет на землю. Девочка пыталась идти прямо, но ее походка напоминала движения хмельного матроса. Она продолжала хохотать до тех пор, пока я не усадил ее себе на плечи.
— Да, готово.
Мне понравилась Омаха и дом Стива. Он был выстроен у подножия холма в стиле ранчо, и на первый этаж приходилось подниматься по лестнице. Дом стоял на западной оконечности города, где, словно дикие цветы, вырастали новые кварталы и где кукурузные поля проигрывали
Элизабет схватила меня за руку и потащила показывать дом, лужайку, свои цветы и игрушки. За нами неотступно следовала Роз и причитала:
— Я видела в новостях, как тебя подстрелили. — С этими словами она мгновенно изменилась. Только что она была моей беспечной невесткой, а теперь превратилась в сестру милосердия, обеспокоенную состоянием пациента. Сначала она окинула меня внимательным взглядом, потом подошла ближе, чтобы осмотреть грудь в том месте, куда ударилась пуля.
— Как ты себя чувствуешь?
— Меня осматривали в Уолтер-Рид, — заверил я ее. — Я не пострадал.
— А посол?
— Ни царапины.
— Ты его больше не охраняешь, Тони.
Я взглянул на тюльпаны, которые показывала мне Элизабет: белые, красные нераскрывшиеся бутоны.
— Охрана не отступает от него ни на шаг. Я всего лишь один из многих.
Роз отошла в сторонку. Элизабет увидела бабочку-данаиду и кинулась за ней в погоню. Уверенный, что бабочке ничего не угрожает, я последовал за Роз.
Зайдя за дом, мы остановились у изгороди и стали смотреть вдаль. Возможно, через год дома вырастут и здесь, но пока перед нами по-прежнему простиралось поле — вспаханное, в соломе от прошлогоднего урожая, ожидающее сева. Жирный чернозем блестел от утренней росы.
— Ты считаешь: что ни делается — все к лучшему? — спросила Роз. Вряд ли она имела в виду поле.
— Нет, — ответил я немного погодя. — Бывает и к худшему. Постоянны лишь сами перемены. Иногда они происходят регулярно, как сев, созревание, уборка, пахота. А хороши они или плохи, зависит от твоей позиции и привязанностей.
— А мне перемены не по душе, — заявила Роз.
— Знаю, — неуклюже вставил я.
Роз отвернулась от поля и перевела взгляд на меня. Потом она опустила глаза.
— Мы здесь забыли о времени. Казалось, можно спокойно растить маленьких девочек. И тут нагрянули эти пришельцы. — Ее тон был очень горьким. — Я не вынесу, если с ней что-то случится.
Я слегка приобнял Роз, только и всего. Слова о том, что все обойдется, не давались мне. Элизабет продолжала охоту на бабочек. Роз похлопала меня по руке.
— Идем в дом. Завтра нам предстоит дальняя поездка.
Роз никогда не сопровождала Стива в его путешествиях на север, в Дакоту, где он рыбачил, охотился и гостил у Сэма. Она оставалась на юге, в Небраске и Айове, работала или навещала родных. На это раз поездка на север была неизбежной.
Посидеть с Элизабет приехала Маргарет, незамужняя сестра Роз. Элизабет считала, что у нее две мамы. Маргарет эта мысль нравилась, а Роз спокойнее оставляла дочь с сестрой, нежели в детском саду. Мы передали девчушку с рук на руки, продиктовали номера экстренной связи, попрощались и отправились в путь.