Журнал «Если», 2000 № 04

Лукьяненко Сергей Васильевич

Нэнси пронзила сестру взглядом:

— Я и работала по-настоящему!

Ободренная этим всплеском энергии, Зоранна поддакнула:

— Да, ты работала по-настоящему. Спорим, что на свете найдется десяток законных госпиталей, куда тебя с радостью примут на работу.

Нэнси с тоской воззрилась на нарисованного святого.

— Поздно об этом думать.

— Нет! Это говоришь не ты, а твоя депрессия. Когда ты снова будешь молодой и здоровой, ты иначе отнесешься к моему предложению.

Нэнси

скрылась в своей крепости из подушек.

— Прощай, сестра, — произнесла она, смежив веки. — Помолись обо мне.

— Ладно, — процедила Зоранна. — Отлично.

Она повернулась на каблуках, но у двери, где стояли картонки с фамильными реликвиями, замешкалась.

— Потом пришлю кого-нибудь за ними, — рассудила она, хотя и не знала точно, нужен ли ей этот хлам. Выйдя в коридор, она приказала: — Жучок, вызвони консьержа отеля.

Жучок не ответил.

— Жучок? — Зоранна покосилась на пояс, проверяя, включен ли он.

— Позвольте представиться, — раздался мелодичный басовитый голос. — Николас, к вашим услугам.

— Кто? А где же Жучок?

— Жучка больше не существует, — пояснил голос. — Он успешно завершил импринтинг и создал персонифицированный интерфейс — меня, — основанный на ваших личных вкусах.

— Кто бы ты ни был, сейчас мне недосуг, — сказала Зоранна. — Брысь с линии.

— Я связался с консьержем и договорился о транспортировке груза, — не унимался Николас. — И забронировал вагон первого класса для вас и Нэнси. Пункт назначения — клиника в Козумеле.

Значит, Жучок наконец-то созрел и переродился. Вот уж не вовремя, так не вовремя.

— Ты что, Ник, не понял? — спросила она. — Нэнси никуда не едет.

— Чепуха, — заявил Николас. — Я вас знаю: наверное, уже припасли джокера в рукаве.

Да, это уже не Жучок.

— Ошибаешься, приятель. Мой запас идей исчерпан. Теперь ее спасет только чудо.

— Чудо? Ну конечно же. Гениально! Зо, вы опять совершили невозможное! Сейчас организуем.

Зоранна, словно загипнотизированная, возвратилась в квартиру.

Что-то хлопнуло, и в подсвечниках возникли длинные, солидного вида свечи. Сами собой начали загораться — одна за другой.

Нэнси тупо поглядела на алтарь и недоверчивыми глазами принялась буравить Зоранну.

«С чего ты взял, будто она клюнет на такую ерунду?» — проартикулировала Зоранна.

«Но ведь это ваша идея, так?»

Издалека донесся нежданный гром. В комнате запахло розами. И святой Камилл Делийский выплыл из рамы, постепенно превращаясь из плоской, крохотной, выцветшей картинки в трехмерную фигуру в рост человека. Вскоре посреди комнаты, попирая ногами беспокойно ерзающее грозовое облако, стоял самый настоящий, из крови и плоти, кряжистый мужчина.

Да, шоу было что надо — вот только Нэнси на него не реагировала.

Вместо этого она смотрела на Зоранну. «Учти — я твои дешевые фокусы насквозь вижу», — было написано в ее глазах.

«Ник, я тебя предупреждала», — проартикулировала Зоранна.

«Камилл» взглянул на Зоранну, и его лицо дрогнуло, на миг превратившись в черты ее матери. Зоранна увидела мать совсем молодой, лет двадцати — столько ей было, когда родилась Зоранна. Ошарашенная дочь чуть не подпрыгнула, когда мать улыбнулась ей благоговейной улыбкой — так, наверное, миллиарды матерей улыбались своему первому ребенку. Встряхнув головой, Зоранна отвернулась, чувствуя себя в ловушке.

Зато Нэнси, увидев реакцию Зоранны, с интересом обернулась к святому. Что предстало перед ее глазами, Зоранна так и не узнала — но только Нэнси, тихо вскрикнув, сползла с кресла, чтобы встать на колени. Неземной свет окутал Нэнси, в то время как в комнате заметно стемнело. Святой и Нэнси, казалось, вступили в молчаливый диалог. Спустя долгое время «Камилл» указал на свой лоб. Нэнси в ужасе обернулась к Зоранне, а видение, съеживаясь, вознеслось и точно впиталось в потолок. Свечи одна за другой погасли, а затем и вовсе исчезли из подсвечников.

Поднявшись на ноги, Нэнси заботливо отвела Зоранну к шезлонгу и заставила прилечь.

— Не двигайся, — шептала она. — Вот я тебе подушечку подложу…

— она осторожно приподняла голову Зоранны и подсунула ей под спину подушку. — Зо, ну почему ты мне не сказала? — Нэнси пощупала лоб сестры. — А я-то думала, что ты вылечилась.

Зоранна взяла руку сестры и приложила ее к своей щеке. Теплая. Более того, лицо Нэнси теперь было румяным, точно «чудо» вдохнуло в нее второе дыхание.

— Я знаю, что вела себя глупо, — произнесла Зоранна. — Понимаешь, как-то закрутилась, перестала о себе заботиться… Пожалуйста, отвези меня поскорее в клинику.

— Конечно, — заявила Нэнси, распрямившись, и подтянула к себе «ходунки»: — Я мигом — только соберу вещи!

Нэнси поспешила в спальню. «Ходунки» она начала было толкать перед собой, но, обнаружив, что они лишь мешают, отшвырнула — те со звоном укатились на кухню.

Прикрыв глаза, Зоранна закрыла лицо руками.

— Должна признать, Жучок… Ник, ты молодец. Почему мне самой это в голову не пришло?

— Действительно, почему? — раздался приятный бас Николаса. — Вы ведь не знаете себе равных в искусстве манипуляций людьми.

— Как я должна это понимать? — открыв глаза, Зоранна увидела миниатюрную голопроекцию: красавец в элегантной домашней куртке, сидящий под сенью могучего, живописно искривленного дуба. Он показался Зоранне до боли знакомым: его точно смонтировали из черт тех мужчин, которых она находила привлекательными.