Журнал «Если», 2000 № 04
Шрифт:
— Ты никогда не пытался отгадать, что делает третья карта? — спросила Мэри97. Они стояли у Окна между Копированием и Верификацией. Новая неделя только-только началась. В Апреле в Париже над булыжными мостовыми цвели каштаны. Кафе были пусты. Где-то далеко фигурки-палочки садились в экипажи или выходили из них.
— Пытался, — ответил Кен678, хотя это не было правдой. Он не любил задумываться.
— Я тоже.
Когда несколько циклов спустя они встретились в Браузере в комнатке без Окон, Мэри коснулась пальцами
— Есть только один способ узнать.
Кен не ответил. Ему внезапно стало не по себе.
— Мы должны сделать это вместе, — сказала она. — Я переверну даму, а ты — третью карту. Готов?
— Пожалуй, — солгал Кен.
Третья карта оказалась пиковым тузом. И перевернув ее, Кен понял — что-то случилось.
Его ощущения изменились.
Под его подошвами была булыжная мостовая.
В Париже стоял апрель, и Кен678 шагал по бульвару рядом с Мэ-ри97, облаченной в крестьянскую блузку без рукавов и с низким вырезом и длинную пышную юбку.
Кена терзал ужас. Где Окно? Где комнатка без Окон?
— Где мы? — спросил он.
— Мы в Апреле в Париже. Разве это не восхитительно?
Кен захотел остановиться, но не смог.
— Похоже, мы застряли, — сказал он и попытался закрыть глаза, чтобы не поддаваться панике, но не смог.
Мэри лишь улыбнулась улыбкой мэри, и они зашагали дальше по бульвару под цветущими каштанами. Они миновали кафе, свернули за угол, потом миновали второе кафе и снова свернули за угол. Все оставалось неизменным — те же деревья, те же кафе, те же булыжники. Экипажи и фигурки-палочки в отдалении не становились ближе.
— Разве это не романтично? — спросила Мэри. — Но только не говори «пожалуй».
Она выглядела какой-то другой. Возможно, причиной была одежда. Вырез ее крестьянской блузки был очень глубоким. Кен попытался заглянуть в него, но не смог.
Они подошли к очередному кафе. На сей раз Мэри97 не стала проходить мимо. Едва она шагнула вперед, как они очутились за столиком.
— Ого! — воскликнула она. — Оказывается, Пасхальное Яйцо более интерактивно, чем я думала. Надо лишь искать заложенные в него сюрпризы. — Она все еще улыбалась улыбкой мэри. Столик имел форму сердечка, как и столик в комнатке без Окон. Кен подался вперед, но так и не сумел заглянуть за вырез ее блузки.
— Разве это не романтично! — восхитилась Мэри. — Давай я закажу что-нибудь.
— Пора возвращаться, — возразил Кен. — Готов поспорить, что наши Папки…
— Что за глупости? — перебила его Мэри, раскрывая меню.
— …уже мерцают, как сумасшедшие, — договорил он, потому что слова уже находились в его буфере.
Подошел официант в белой рубашке и черных брюках. Кен попытался разглядеть его лицо, но лица как такового у официанта не оказалось. Меню состояло всего из трех пунктов:
ПРОГУЛКА
КОМНАТА
ДОМОЙ
Мэри указала на КОМНАТУ, и едва она закрыла меню, как они очутились в угловатой чердачной комнате с высоким двустворчатым окном. Они сидели на краю кровати, и Кен увидел, как Мэри потянула блузку вниз,
— Мэри, — сказал он, когда она помогла ему поднять юбку к талии. Улыбаясь улыбкой мэри, она легла, полуобнаженная, на кровать. Перед тем, как она развела пышные безупречные бедра, Кен услышал доносящийся с бульвара уже знакомый цокот копыт по булыжникам.
— Апрель в Париже, — сказала она. Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и…
Он поцеловал ее нежные губы.
— Мэри! — воскликнул он.
Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и…
Он поцеловал ее нежные красные губы.
— Мэри! — воскликнул он.
Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и…
Он поцеловал ее нежные красные сладкие губы.
— Мэри! — воскликнул он.
Заверещал свисток жандарма, и они очутились в кафе. На столике-сердечке лежало закрытое меню.
— Тебе понравилось? — спросила Мэри. — Только не говори «пожалуй».
— Понравилось? Очень. Но не пора ли нам возвращаться?
— Возвращаться? — Мэри пожала плечами. Кен и не подозревал, что она умеет пожимать плечами. Мэри держала стакан с зеленой жидкостью.
Кен раскрыл меню. Подошел безликий официант.
Меню осталось прежним. Опередив Мэри, Кен указал ДОМОЙ. Столик и официант исчезли. Кен и Мэри97 вновь стояли в комнатке без Окон, и карты на столике лежали лицом вниз — кроме бубновой десятки.
— Ну зачем ты все испортил? — спросила Мэри.
— Я не… — начал Кен, но не успел договорить. Его Папка замерцала перед прерыванием, и он исчез.
— Это было романтично, — упрямо повторил Кен678 несколько циклов спустя, стоя рядом с Мэри97 на их обычном месте, у Окна в Коридоре между Копированием и Верификацией. — И мне понравилось.
— Тогда почему ты так нервничал?
— Разве я нервничал?
Она улыбнулась улыбкой мэри.
— Потому что я занервничал. Потому что Апрель в Париже не входит в «Микросерф офис 6.9».
— Конечно, входит. Это же часть системного окружения.
— Это просто Обои. Нам не положено проникать туда.
— Это Пасхальное Яйцо. И еще нам не положено заводить служебный роман.
— Служебный роман? Разве у нас служебный роман?
— Иди со мной, и я тебе все покажу, — сказала Мэри, и он пошел. И она показала.
И еще, и еще, и еще. Они встречались трижды на этой неделе, и еще трижды на следующей, используя любой свободный момент. Булыжные мостовые и кафе все еще заставляли Кена678 нервничать, но комната на чердаке ему нравилась. Ему нравились соски Мэри, похожие на большие коричневые печенья, нравилось, как она лежала на кровати, спустив блузку, подняв к талии юбку и широко разведя пышные безупречные бедра, нравился цокот копыт за окном и то, как ее пальчики с красными ногтями сдвигают трусики…