Журнал «Если», 2001 № 05
Шрифт:
Кервин посмотрел на него, потом на Рейла. Тот покачал головой.
— Никогда о них не слышал.
— В этом все дело, — закивал Чахлый. — Вам и не положено о нас знать. Мы очень печемся об анонимности.
— Видать, вы преуспели не только в этом. — Кипяток указал на невидимую стену тюремной камеры. — Вы оказались на борту корабля, несмотря на его непроницаемый защитный экран, и никто пока что не появился, чтобы вывести вас за дверь.
— Вряд ли зиканы знают, что мы здесь, хотя их внутренние сенсоры способны зафиксировать нашу ауру, как мы ни стараемся
— Что значит «галет»? — спросил Кервин.
— Я. Мы.
— Держу пари, — вмешался Оденоу, — вы четверо спите и видите, как бы сделать отсюда ноги.
— Вас здесь нет! — не выдержал Кервин. — Вы всего лишь плод моего воображения. Оомемианы, пруфиллианцы, изотаты, зиканы, теперь еще вы — нет, это явный перебор.
— Напоминаю, вы наблюдаете нас не в нашем обычном виде, — сказал Оденоу.
— Так покажитесь в обычном! — взмолился Кервин.
— Боюсь, это невозможно, — важно проговорил Оденоу. — Вы все равно не сумеете увидеть в нас родню, даже отдаленную.
— Это почему же? Кто только не ходит у нас в родственниках, некоторые — дикари дикарями. Единственный, к кому я не могу перебросить родственный мостик, — мой родной брат.
— Тут все иначе. — Наклонившись к Кипятку, Чахлый пояснил: — Все равно что твоя музыка.
— Не врешь? — Кипяток просиял.
— Провалиться мне на этом месте! Я же говорю: мы давно за вами наблюдаем. Вообще-то мы могли бы дождаться конца сражения и просто забрать Измира у победителей.
— Вы на это способны? — в ужасе пробормотал Рейл.
— Вполне. Только это означало бы допустить смертоубийство и разрушение, а нам не нравится, когда кто-то гибнет ни за грош, даже если речь идет о малозначительных и неразвитых видах. Вот мы и решили вмешаться сейчас, пока не стало еще хуже.
— Неужели может быть хуже? — простонал Кервин.
— И потом, — вставил Оденоу, — прорваться сквозь поля зиканов для нас удовольствие. Примитивное такое развлечение.
Риц возвратился к своим спутникам и пошептался с ними. После окончания переговоров все трое опять повернулись к пленникам.
— Мы готовы, — сообщил Чахлый. — Вы не одеты согласно требованиям места, куда мы направляемся, но и мы тоже. — Он усмехнулся, усматривая в сказанном некий юмор.
— Разве зиканы не будут сопротивляться? — успел спросить Кервин. — Не можете же вы… — Его голос превратился в эхо. — Взять и забрать нас…
Корабль зиканов исчез вместе с невидимой тюрьмой. Они стояли на твердой и теплой почве. На севере и на востоке тянулись в ясное синее небо монолиты из песчаника, позади раскинулся океан из песчаных дюн. Песок под ногами был сахарно-белым. Кервин ощутил острую тоску по дому: зрелище напомнило ему национальный парк к югу от Альбукерке. Однако его отрезвила двойная звезда над головой.
Миранда, так и не снявшая с себя Измира, раскинула руки и описала круг.
— Надо же, а у меня нет с собой лосьона
Кипяток уже обливался потом и расстегивал молнии на кожаной куртке.
— Погоди, не пройдет и часа, как тебе в живот впиявится какая-нибудь инопланетная дрянь. На твоем месте я бы так не переживал из-за лосьона.
— Как же мне не переживать? С такой светлой кожей я ни дня не могу провести на солнце без защитного средства. — Она посмотрела на Чахлого. — Ребята, у вас с собой случайно не найдется лосьона?
— Увы, — откликнулся Чахлый.
— Мы все здесь! — удивленно проговорил Рейл. — Даже Измир. Вы прихватили и его.
— Это было нелегко. Не хочется даже думать, что произошло бы, прояви он больше упрямства, но он, судя по всему, очень привязался к вашей даме. Это само по себе весьма любопытно. Впрочем, при наличии такой колоссальной энергии возможно все. Эмоции — тоже форма энергии. При изгибе потоков могут иметь место самые неожиданные эффекты.
— Вот видите! — Миранда задрала нос. — Что я вам говорила? Если вокруг него вроде как вращаются все эти ваши поля, то почему бы среди них не оказаться и эмоциональному? Вы лишены чувств, но это еще не значит, что их не существует.
— Где мы? — спросил Кервин.
— Неподалеку от поля боя. — Чахлый посмотрел в небо, не загораживаясь ладонью. — К этому времени зиканы должны были спохватиться, что вы пропали — вернее, не вы, а Измир. Они предпримут титанические усилия, чтобы снова его отыскать. — Он усмехнулся. — Если им это удастся, то их ждет большой сюрприз. Такая возможность не исключена. Для примитивной расы зиканы очень сообразительны, а полностью воспрепятствовать улавливанию пульсации Измира извне не в состоянии даже мы.
— Что-то мне все это не очень нравится. — Кипяток переводил взгляд с одного коротышки на другого. — Сначала вы появляетесь, как клоуны на арене, потом переносите нас из энергетической клетки на инопланетном корабле сюда, где все выглядит почти как у нас дома… Никаких волшебных заклинаний, никаких кнопочек, даже международных телефонных переговоров. Как это у вас получается?
— Это не слишком трудно, — ответил ему Чахлый. — Главное — знать, что делаешь. У вас развилась, скажем, форма искусства, именуемая «оригами», — складывание кусочков бумаги разными замысловатыми способами. Мы, галеты, тоже занимаемся таким оригами, только наш материал — пространство, а не бумага. Складываем и складываем, пока точка, где вы находились, не совпадет с точкой, где вам хочется находиться. Вот и вся премудрость.
— Кроме шуток? Здорово!
— В общем-то, да.
Кервин старался тщательно выбирать слова.
— Вы назвали зиканов примитивной расой… — Он наслаждался ветерком, ласкающим лицо. — А у вас есть поблизости такой же корабль, как у них?
— Мы не строим неуклюжие механические средства, — ответил Оденоу. — Отказались от них еще в незапамятные времена. Очень сложно, все время обо что-нибудь спотыкаешься. Больше возни, чем толку.
— Раз вы так могущественны, — подал голос Рейл, — почему вас никогда никто не видел?