Журнал «Если», 2001 № 08
Шрифт:
— Красный медведь уходить. Всем у озера лучше быть осторожными, — заметил непривычно разговорчивый Истэ. — Время затмения делать красного медведя бешеным.
В этом безлунном мире аборигены отмечали время в зависимости от положения их солнца по отношению к его спутнику — далекой красной звезде. В настоящее время года обе звезды располагались на одной линии — тогда большой тускло-желтый диск солнца Эмдэ затмевал другую звезду, оставляя лишь малиновое сияние вокруг. Когда Эмдэ максимально приближалась к своему солнцу под влиянием красной звезды-спутника, это считалось весной.
— Почему красный медведь сейчас злой? У них брачный период?
Истэ отругал ее:
— Ты очень много забывать.
— Но я не призрак! — возразила Лина. — Я жила в таком же мире, как этот, только там теплее и людей больше.
— Мир есть мир. Мертвые люди идти в Заоблачный град и забывать все, что здесь. Но иногда приходить обратно.
Рай здесь воспринимался как некий город. Это был отголосок воспоминаний о городах на Земле, которые когда-то покинули их предки.
Лина и прежде пыталась образумить Истэ. Возможно, стоило попробовать снова:
— У тебя есть новая жестяная ложка. И иглы из стали. Эти вещи привезли из внешнего мира. Моя зажигалка не имеет ничего общего с магией. Это просто инструмент, как твой нож. — Для убедительности она помахала зажигалкой. — Почему ты не веришь, что я просто прилетела из внешнего мира, а не воскресла из мертвых?
— Твоя кожа, как наша.
Действительно, у большинства людей, работающих на торговом посту, кожа была или темнее, или имела землистый оттенок, в отличие от кожи Истэ. Но у миллионов жителей родной планеты Лины кожа носила подобный — бронзовый — цвет.
— Твои глаза, как небо. Они становиться синими в Заоблачном граде, — заявил Истэ с неоспоримым отсутствием всякой логики.
А может, этот серый ад и был загробной жизнью! Вместо того, чтобы найти на Эмдэ древний заброшенный город, как надеялась Лина, она обнаружила лишь километры ветхих каменных стен и этого сумасшедшего человека, считавшего ее своей умершей женой.
На глаза навернули слезы.
Истэ не принуждал ее к близким отношениям. Лина не представляла, что бы она стала делать, если бы это случилось.
— Красная звезда во время затмения, где красный медведь ее не видеть. Он становиться бешеным, — изрек Истэ.
Каждый день Лина пыталась убедить аборигена отвести ее на торговый пост. Но Истэ не собирался расставаться со своим безумным убеждением, что отыскал свою погибшую жену. Поэтому пленница начала планировать побег.
Поначалу у нее ныли растянутые мышцы и сбитые ноги. Сейчас все прошло. Даже ее ушибленная нога приходила в норму. Постоянная головная боль не покидала ее, но теперь стала терпимой. Однако теплая дымная берлога Истэ казалась ей более безопасным местом, чем просторы Эмдэ, поэтому до времени она не пыталась осуществить задуманное.
Настала пора посмотреть правде в глаза. С какого-то момента физическое состояние Лины могло только ухудшаться: недостаток пищи и жизненно важных питательных веществ, а также ежедневная борьба с холодом, к которому она не была приспособлена, грозили полностью истощить путешественницу. Она, конечно, могла сколько угодно прятаться в берлоге Истэ, но медленная смерть от недоедания или жестокая гибель от заморозков стали бы ее уделом. Единственный выход — побег. Сейчас или никогда.
Истэ был сумасшедшим, но у него хватало ума не оставлять мнимую жену в одиночестве тогда, когда она могла бы сбежать. Рано утром, в предрассветной серой дымке, он уходил рыбачить на дальнее озеро. В это время Лина просыпалась, но ее тело было настолько окоченевшим и слабым от голода, что она едва могла принести воды. К полудню облака расходились, позволяя увидеть бледно-голубое небо. Истэ возвращался домой, чтобы при свете дня починить сети. По словам Истэ, это было «яркое» время — единственный достаточно теплый и светлый отрезок суток, когда можно было заниматься какой-нибудь работой за пределами берлоги.
Из тайничка Истэ достал то, что ему было нужно для починки сетей. Лина, стараясь не привлекать внимания, проверила и свой тайник — ямку, вырытую рядом с ветхой стеной. Она боялась, что красный медведь мог обнаружить его. Ее клад оказался нетронутым. Видимо, корешки ходо и два пищевых кубика, завернутые в фольгу, не вызвали у него интереса. В конце концов, это было плотоядное животное с очень кровожадным нравом.
Вдали, со взлетной площадки торгового поста, расположенного на вершине горы, стартовал космический корабль, оставляя за собой тонкую полоску желтого огня. Лина хорошо запомнила место взлета: это была большая гора с плоской верхушкой, которая стояла, если смотреть со стороны большого серебристо-синего озера, прямо напротив берлоги Истэ.
Отсюда Лина могла различить хижины и большие общие дома ближайшей деревни. Но из-за ежегодного потепления климата ледяные равнины, окружающие великое озеро, подтаяли, превратившись в коварную трясину. Жители деревни знали безопасные тропы, но, по словам Истэ, в болото уже затянуло убежавшего пони.
Пространство между берлогой Истэ и заветной горой было неровным, каменистым, беспощадно холодным, однако не заболоченным. А местонахождение торгового поста можно было определить по огням кораблей. Если Лина отправится в путь в ясную погоду и будет точно придерживаться своей цели, она сможет добраться до единственного уголка цивилизации на планете.
Хотя тусклое солнце Эмдэ нельзя было сравнить с лучистой звездой, согревающей родную планету Лины, свет радовал ее. От недолгого дневного тепла она расслабилась. Назойливая головная боль наконец утихла. Лина была почти уверена в своих силах. Сегодня она попытается выполнить задуманное.
Истэ расстелил перед ней сеть, сплетенную из веревки — полосок коричневых озерных водорослей. По краю сети концы волокон были забязаны в хитрые узлы. В одном месте огромная рыба, чешуей которой аборигены пользовались как тарелками, разорвала край сети. Истэ ткнул в сеть пальцем:
— Надо чинить.
— Но я не знаю, как это сделать.
— Ты забывать очень много, — сурово повторил свой укор Истэ. Потом он показал ей, что нужно делать. Истэ бранил Лину — призрак своей жены — только за забывчивость, но он никогда не сердился на нее за неловкость и показывал, как вязать крепкие узлы, которые не разойдутся в воде.
Истэ был еще не стар. Он мог похвастаться гладкой смуглой кожей, он отлично умел мастерить и чинить всякие вещи. Истэ не сделал Лине ничего плохого. По меркам общества, поставленного на грань выживания, где мужчине необходима жена, просто чтобы не умереть, он был хорошим человеком. Его заблуждения относительно Лины несли в себе зерно реализма: было немыслимо, чтобы мужчина существовал в одиночку.