Журнал «Если», 2001 № 10
Шрифт:
— Ну-ну, — сказала девушка, без особой, впрочем, уверенности в голосе. И почему-то посмотрела на светлое небо, подернутое перышками облаков.
Юстин задумчиво изучал ее круглые пятки; нет, эти пятки не знают, что такое горячая дорога, острые камушки, что такое стерня. И если хорошенько поискать под деревом…
Долго искать не пришлось. Пара туфелек, кожаных, не особенно маленьких, но очень ладно сшитых, небрежно валялась в траве под кустом.
—
— Не твои, — отрезала круглопятая.
— Конфискую за потраву, — сказал Юстин. — Тебе ни к чему, все равно голая домой пойдешь…
— Ну и дурак, — сказала девушка. В низком ее голосе неожиданно прорезались высокие нотки, нервные такие петушки.
И снова воцарилось молчание. Юстин уселся на траву, а потом и растянулся, закинув руки за голову.
— Тебя как зовут? — спросила круглопятая девушка.
— Юстин.
— А меня Анита…
Она замолчала, ожидая продолжения диалога; Юстин жевал травинку. Ему было интересно, как круглопятая станет выкручиваться дальше.
— А я наездника видела, — сказала девушка. — Прямо сегодня. Вот близко, прямо как тебя.
Юстин нахмурился:
— Где?
Девушка неопределенно махнула рукой — закачались ветки:
— Там… На берегу. Маленький, мне по колено. В кожаном колпаке. Глаза зеленые. Рот здоровый, как у лягушки. Золотые шпоры. Вскочил на ворону и — фьють…
— Врешь, — разочарованно сказал Юстин. — Не могла ты его так рассмотреть. «Золотые шпоры»… Про золотые шпоры и так все знают.
— Не вру, — обиделась девушка. — Впрочем, не хочешь верить — так и не верь…
— Жаль, что ты не Королева наездников, — неожиданно для себя сказал Юстин.
Девушка покачнулась на своем ненадежном насесте:
— Что?
Юстин понял, что не помнит, как ее зовут. Надо же, ведь она минуту назад назвала свое имя! А из-за этих проклятых наездников он все позабыл…
— Э-э-э, где же солнце? — озабоченно пробормотала девушка, глядя вверх.
— А тебе зачем?
— Погреться хочу, — буркнула девушка.
— Замерзла? Погоди, то ли еще будет. Может, и дождик к обеду соберется…
— Слушай, чего ты ко мне пристал? Удавить готов за пару ягодок? Все вы, крестьяне, такие жадные…
— Я не крестьянин, — сказал Юстин.
— А кто?
— Садовник.
— Не все ли равно? Садовники тоже жадные…
Юстин разглядывал подошвы ее туфель. Нет, в этом она не могла прийти издалека.
— Откуда ты взялась?
— Ниоткуда. С неба упала.
Юстин
— Ты одна? — спросил Юстин почему-то с беспокойством.
— Одна, — помолчав, сказала девушка. — И вступиться за меня некому. Так что издевайся как хочешь.
— А как ты приехала? Ты по дороге не шла, у тебя туфли чистые и подошвы тоненькие… Морем?
— Морем, — согласилась девушка, но снова после крохотной паузы, и эта заминка не понравилась Юстину.
— Знаешь что? Добром слезай.
Девушка демонстративно поболтала ногами:
— Мне и здесь неплохо.
— Плохо, — сказал Юстин с нажимом. — А будет хуже… Ты, надеюсь, не русалка?
— Королева наездников, — фыркнула круглопятая. — Да хоть ведьма. Как тебе будет угодно.
Она смотрела на небо, и Юстин смотрел тоже. Почему-то представился ворон размером с быка, верховая птичка, камнем падающая из поднебесья…
— Что ты там забыла? На небе?
— Ниче…
Вероятно, круглая пятка все-таки соскользнула с тонкой ветки. Девушка на вид была изящной и легкой — однако, падая, опрокинула Юстина, будто деревянную плашку. Вместо того чтобы поймать летящий и вопящий предмет, Юстин послужил ему периной при падении.
Было больно. Девушка не нарочно заехала ему коленом в живот и локтем в зубы, и он был очень рад, когда она слезла с него и проворно отпрыгнула в сторону.
— Королева наездников, — пробормотал он, с трудом поднимаясь.
— Извини, — сказала она и отступила на два шага. Туфли ее валялись там же, где Юстин их уронил. Теперь он поднял их, сложил подошва к подошве и сунул под мышку.
— Отдай, — сказала круглопятая, переминаясь с одной босой ноги на другую.
— Сейчас, — хмыкнул Юстин.
Девушка протянула руку:
— Дай.
— Не дам. Босиком не убежишь.
Девушка мельком взглянула на небо — тучи тем временем сгустились, солнце не проглядывало.
— А я и так не убегу. — сказала она почти шепотом. — Давай, мажь меня дегтем… Чего уж там. Вперед.
Юстин нахмурился. Помолчал, глядя круглопятой в глаза; бросил ей туфли тем мгновенным плавным движением, каким дед учил его метать ножи:
— На!
Она поймала. Проглотила слюну; обулась, нарочито не глядя на Юстина. Выпрямилась, вскинула подбородок; Юстин сроду не видел благородной дамы, но подумал в эту минуту, что именно так, вероятно, благородные дамы и выглядят…