Журнал «Если» 2003 № 01
Шрифт:
— Нет, — ответила Корт. — Вы ведете себя именно так, как хотят тчи. Они делают это сознательно. В контексте их культуры любое общение — что-то вроде словесного поединка. Они очень напористы, в особенности с теми, кто, по их мнению, в состояний стать достойным соперником… Иногда бывает довольно трудно понять, когда тип вроде Раига следует протоколу, а когда в самом деле угрожает.
— А как вам показался Раиг? Он просто хотел с вами поздороваться — на свой манер — или от него следует ждать неприятностей?
— Пока не знаю, — ответила Андреа и подумала:
— Во время разговора с инопланетянами я заметил еще кое-что, — помолчав, проговорил Китобой. — Вы их не любите, верно?
Корт постучала ногтем по зубам.
— Я отношусь к ним совершенно спокойно.
— И все же вам не по себе, когда они рядом. Корт снова постучала по зубам.
— Мне не по себе, когда рядом кто-либо. Китобой нахмурился.
— Вы столь стеснительны, Советница? В жизни не поверю. Ваш высокий статус…
— Я далеко не стеснительна, Китобой. Речь идет о предпочтениях. Я не слишком высокого мнения обо всех разумных существах.
Китобой совсем помрачнел.
— Так-таки обо всех?
— Именно. О людях, инопланетянах, искусственном интеллекте, промежуточниках, комбинантах. Покажите мне существо, которое в состоянии думать, и я докажу вам, что ему нельзя доверять.
Собеседник явно пытался понять, насколько серьезно она говорит.
— Но вы же сами мыслящее существо, Советница!
— Да. Я мыслящее существо, а потому не являюсь исключением.
— Хм-м-м. Значит, у вас довольно ограниченный выбор, когда речь идет о друзьях?
— Только по одной причине, — сказала Андреа и посмотрела ему прямо в глаза. — Я никогда не старалась их приобрести.
Китобой отвернулся и принялся всматриваться в пустое пространство впереди — делая вид, будто следит за управлением глиссера. Корт поверила бы, если б не видела, что перед началом полета он задал направление автопилоту. Через некоторое время, не глядя на нее, Роман подал голос:
— Вы не обидитесь, если я скажу, что ваши слова меня огорчили?
— Нет, — ответила она, — вы имеете право на любые чувства. К счастью, после этого Китобой умолк.
Но через полчаса вновь раздался голос.
— Советница! — Да?
— Я должен спросить вас: тчи сказал, что вы оказывали предпочтение людям в большинстве случаев, с которыми сталкивались. Это правда?
Обрадовавшись тому, что они наконец заговорили о деле, Андреа убрала с лица прядь черных волос и ответила:
— Нет. Это сильное преувеличение.
— Я так и подумал, — сказал Китобой не слишком искренне. Андреа покосилась на него и сообщила:
— Дела, которые мне удалось перевести в наш суд, не имели никакого отношения к преступлениям, совершенным против разумных представителей других миров. Они произошли на чужих территориях, но жертвами были люди, а причиной — разногласия между служащими Дипломатического корпуса, начиная от мелких краж и кончая одним абсолютно идиотским убийством. Представители местных властей могли взять на себя исполнение правосудия — если бы захотели, но мне удалось убедить их, что люди являются пострадавшей стороной,
— Жаль, что вам не удастся проделать то же самое в данном случае, — заметил Китобой.
— Мне тоже жаль, — проговорила Корт. — Это значительно облегчило бы нашу задачу.
— Вы когда-нибудь оставляли преступника, вроде Сэндберга, в руках местных властей? — поколебавшись, спросил Китобой.
— Мне еще не приходилось встречаться с подобными типами. — Ей в голову тут же пришла непрошеная мысль: «Я встречалась с гораздо более жуткими индивидуумами. И сама я не лучше его». — Но не так давно мне пришлось разбираться с одним делом. Служащий Дипломатического корпуса путешествовал пешком по стране, попал в грозу, спрятался в пещере и помочился там. Какой-то пилигрим это увидел и обвинил нашего соотечественника в осквернении святой гробницы. Наказание — публичная порка. Мы даже не стали возражать: нарушитель оказался человеком ответственным и сказал, что готов вынести двадцать кнутов, если того требуют местные правила. Мы дали ему обезболивающее, а когда все закончилось, предложили новое назначение. По правде говоря, инцидент помог ему в продвижении по службе. Если я не ошибаюсь, он стал послом.
— Двадцать кнутов… Это не такая уж великая кара.
— Мы считали, что он вообще не заслужил наказания, — ответила Корт. — Место, о котором шла речь, не было помечено на картах и никогда не упоминалось ранее. Но и в этом случае были вынуждены согласиться. Сэндберг же… Голос ее прервался.
заслуживает любого наказания, которое придумают для него местные власти, — закончил Китобой.
— Вы знали его? — спросила Корт.
— Знал ли я его?.. Мне кажется, никто его не знал. Иначе мы выгнали бы его отсюда взашей!
— Но все-таки как-то вы общались? Китобой задумался над ее вопросом.
— Разговаривал с ним пару раз. Он держался вежливо. Пытался быть дружелюбным. Но сказать ему было нечего. Все, что он произносил, казалось каким-то… пустым. Словно его речь прошла цензуру некоего комитета, который изо всех сил старался сделать так, чтобы ни одно важное слово не сорвалось с губ Сэндберга. — Романа передернуло. — Не знаю. Может быть, именно так он пытался казаться нормальным. Может быть, за фасадом пресного человека Сэндберг сознательно прятал свои жуткие страсти.
— Может быть, — сказала Андреа, пытаясь сопоставить слова Китобоя с наглым поведением Сэндберга во время их встречи.
— Одно совершенно ясно, Советница, он настоящее исчадие ада. Рииргаанцы предоставили нам голофильм о его… злодействах. Мне стало стыдно, что я тоже человек. — Он закрыл глаза, покачал головой и добавил: — Ужасно. Ужасно, что у катарканцев нет законов.
— Да разве дело только в этом…
Андреа замолчала, разглядывая бесконечную коричневую пустыню. Конечно, если бы можно было передать Сэндберга властям Ка-таркуса, это решило бы многие проблемы. В соответствии с Протоколом первого контакта, преступление против местных жителей должно быть наказано по законам мира, где оно произошло.