Журнал «Если», 2005 № 03
Шрифт:
Получеловек-полувампир и охотник за вампирами Блейд в первом фильме сражался с ордами обычных упырей и их предводителем. Во втором — уже сами кровососы призывают Дневного бродягу на помощь: появилась раса супервампиров, способных пить кровь даже у своих соплеменников. Основная интрига третьего фильма — кого же придумает сценарист на роль главного врага? Выход оказался прост, как все американское — требовался брэнд. А неисчерпаемый вампирский брэнд — ну, вы догадались — это, безусловно, граф Дракула. Здесь он многотысячелетний Первовампир, и его почему-то находят в склепе египетской пирамиды. Но одного Дракулы в борьбе с Блейдом недостаточно — ему помогает аж целое ФБР: многие работники этого заведения являются добровольными помощниками врагов рода человеческого. Видимо, не выдержав такого количества противников, наконец погибает уже воскресавший ранее велением сценаристов наставник Блейда Абрахам
Все-таки плохо, когда сценаристы берутся не за свое дело — режиссуру. Дэвид Гойер был автором сценария предыдущих серий адаптации марвеловских комиксов о похождениях темнокожего Блейда. Но первые фильмы снимали режиссеры, обладающие вкусом и чувством стиля. И из банального, по существу, сюжета вытягивали интересное зрелище. Заодно чисто режиссерскими ходами подчищали сценарные огрехи. А сам себе режиссер Гойер поставил довольно невнятное действо, без особых видовых вкусностей. Утешает лишь то, что, судя по концовке, этот фильм стал последним в цикле.
Тимофей ОЗЕРОВ
Лемони Сникет: 33 несчастья
(Lemony Snicket'S A Series Of Unfortunate Events)
Производство компаний Paramount Pictures и DreamWorks SKG, 2004. Режиссер Брэд Силберлинг.
В ролях: Джим Кэрри, Джад Лоу, Мерил Стрип, Лиам Эйкен, Эмили Броунинг и др. 1 ч. 48 мин.
Ранее специализировавшийся в основном на полицейских телесериалах, режиссер Брэд Силберлинг обратился к сказочному кино (до этого в его активе был лишь «Каспер») и предложил зрителям весьма странное зрелище. Впрочем, не менее странное, чем весьма популярный одноименный продюсерский проект. Цикл книжек виртуального автора Лемони Сникета (реально авторство приписывается «представителю» Лемони — Дэниелу Хэндлеру) повествует о несчастьях, обрушившихся на троих сирот, которые после смерти родителей скитаются от родственника к родственнику. Детей, а заодно и всех родичей хочет погубить еще один «единокровник» — граф Олаф. Каждая книжка заканчивается смертью всех положительных персонажей, Бодлеровские сироты, правда, умудряются спастись от очередных козней злобного графа, но ведущий повествование Лемони каждый раз пророчит им все новые несчастья. Популярность серия завоевала благодаря своей необычности: жанр можно с некоторой натяжкой определить как «сказочный трэш».
Силберлинг попытался точнее передать сюжет первых книг сериала. В фильме присутствует сам Лемони Сникет (Джад Лоу), чьи закадровые комментарии значительно упрощают проблемы адекватной экранизации. На роль вечно меняющего обличье графа Олафа просто напрашивалась кандидатура Джима Кэрри с его страстью к кривлянью (по сюжету граф Олаф — бездарный актер) и неожиданным гримерским решениям.
Однако с визуальным рядом Силберлинг поэкспериментировал вовсю. Стилистика фильма — откровенно постмодернистская, близкая к паропанку. Все действо подается как гротескная, фантасмагорическая иллюстрация к книге. Мир кажется совершенно иллюзорным, а населяющие его люди — настоящими психами. Скорее всего, это издевательство подобного над подобным — одного детского блокбастера над другим, Сникета над Роулинг. Именно статус крупнобюджетного семейного кино вносит основной диссонанс: стилистика, полная киноцитат и с восторгом принятая критиками, оказалась не понятна зрителям, настроенным при входе в кинотеатр на просмотр очередной прямолинейной «поттерианы».
Максим МИТРОФАНОВ
Окончательный монтаж
(The Final Cut)
Производство компаний Lions Gate Films Inc. (Канада) и Cinerenta Medienbeteiligungs KG (Германия), 2004. Режиссер и сценарист Омар Наим. В ролях: Робин Уильямс, Джим Кэвизиел и др. 1 ч. 26 мин.
Голливудская звезда Робин Уильямс неоднократно заявлял, что в блокбастерах ему сниматься не очень интересно и гораздо больше его привлекает серьезное, некоммерческое кино. С другой стороны, лишь благодаря участию Уильямса, а также Джима Кэвизиела, стремительно набирающего популярность после исполнения роли Иисуса в гибсоновских «Страстях Христовых», фильм, подобный «Окончательному монтажу», способен добраться до широкого зрителя. Картина молодого режиссера, уроженца Иордании, поднимающая этические и философские проблемы, хоть и фантастическая, но почти без спецэффектов, была бы обречена лишь на клубные и фестивальные показы.
Общество, показанное в фильме, отличается от нашего лишь тем фактом, что любому младенцу за приличные деньги могут при рождении вживить чип, который в течение всей последующей жизни фиксирует все, что видит и слышит «носитель». Информация с чипа может быть снята только после смерти человека: об усопшем показывается фильм, составленный из нарезки его лучших воспоминаний. Такие фильмы создают монтажеры, одна из самых уважаемых и проклятых профессий. Нельзя сказать, что монтажеру Алану Хэкмену (Уильяме) нравится его занятие: просматривая воспоминания, он узнает о человеке массу неприглядных вещей. Но вынужден вырезать все плохое и предъявлять родным и близким усопшего его биографию в самом лучшем свете. Кроме того, Алана постоянно посещает страшное детское воспоминание о гибели приятеля, и он мечтает выяснить, так ли все было, как он помнит. Но монтажерам чип не положен — слишком много конфиденциальной информации они узнают в процессе работы…
Нужно ли человеку, чтобы он всю жизнь знал, что даже самые скверные его поступки потом кто-то сможет просмотреть? Нужна ли обществу подобная «элита»? Имеет ли право, пусть и с благой целью, один человек узнавать все о жизни другого? Фильм ставит больше вопросов, чем находит ответов. Что и заставляет зрителя думать, а не просто следить за неторопливым, но полным неожиданных поворотов развитием сюжета.
Тимофей ОЗЕРОВ
АТЛАС
Без любви
В истории польского кино есть только два жанра, которые так и не смогли прижиться. Отсутствие вестерна не удивительно — не та страна, не та культура, Но почему столь беден научно-фантастический кинематограф в стране Ежи Жулавского, Станислава Лема, Януша А.Зайделя и других нерядовых творцов НФ-литературы — вопрос гораздо более сложный. На него специально для «Если» попытался ответить известный польский журналист.
О польском научно-фантастическом кино невозможно писать обзорно. В жанре попросту не было периодов расцвета и упадка, не удастся даже выделить фазы его развития и определить характерные черты. Просто время от времени без какой-либо видимой причины появлялись фантастические фильмы. Иногда они имели умеренный коммерческий или художественный успех, но чаще терялись среди других, более серьезных и амбициозных проектов. Тем не менее за восемьдесят лет все-таки появилось не менее десятка значимых картин.
Польское кино двадцатых-тридцатых годов прошлого века было на редкость простым: драмы, чаще всего любовные — как правило, экранизации популярных дамских романов с непременным слезливым хэппи-эндом. Иногда случались комедии на те же самые темы. Места для НФ попросту не было. Но все же предтечей польской кинофантастики можно признать фильм 1924 года «Крылатый победитель» (реж. Зигмунт Веселовский). Летчик и инженер-химик изобретают новое оружие — воздушную торпеду, наполненную газом. Иностранная разведка похищает невесту изобретателя, чтобы с помощью шантажа разведать устройство супероружия. В результате невеста спасена, а польская авиация благодаря упомянутой торпеде одерживает славную победу в великой воздушной битве. Фильм не сохранился целиком, но то, что осталось, свидетельствует о бездарной игре актеров и наивном сценарии. Фантастические элементы в виде польской версии «безумных ученых» появляются также в двух других фильмах межвоенного периода — «Шпион в маске» (1933, реж. Мечислав Кравич) и «Забытая мелодия» (1938, реж. Конрад Том и Ян Фетке). В обоих фильмах сюжет закручен вокруг гениальных открытий, причем в последнем изобретением является… мыло, которое может одновременно служить мячом и шоколадкой. Нелепо? Тем не менее фильм сняли.
На многие годы фантастика исчезла из польской кинематографии. Сразу после второй мировой необходимо было отражать в кино кошмары войны. Потом воцарился соцреализм, и кинематографию заполонили фильмы об электрификации деревни, женщинах на тракторе и борьбе с кулаками. Фантастика плохо соответствовала новым требованиям. Во-первых, слова «фантастика» и «реализм» совмещались с большим трудом во-вторых, изображать революционное движение трудящихся масс на других планетах или в иных измерениях было труднее, чем «здесь и сейчас». Во времена, когда «неактуальный» или не до конца понятный замысел творца мог стоить ему не только карьеры, но и личной свободы, безопаснее было ходить по проторенным дорожкам.