Журнал «Если», 2005 № 06

Лукьяненко Сергей Васильевич

— Ни один простой человек не справится с управлением этой штуки. Он сойдет с ума, заняв место пилота. Я бы попробовал, но мне страшно, честно скажу. А Сара разобралась со всем играючи. Уверен, она запросто смотается туда и обратно.

— Туда — куда?! — вскричала Вера.

— Туда — это туда! — сообщил из машины Билли.

— Вера, ты одиннадцать лет делала все для того, чтобы девочка росла счастливой. В чем проблема теперь? Место, куда она собралась, вряд ли опаснее болота.

— Ты не терял ребенка, —

сказала Вера. — Тебе не понять. Хотя… Будь ты проклят, Иван. Ты все понимаешь. Твой взгляд у меня внутри. Не знаю, как, но ты чувствуешь то же, что и я. И все равно толкаешь Сару на это безумие? Надеешься, она сделает то, чего не смог ты? Астронавт… Ты не вернешь мне Сару второй раз. Тебе нет дороги туда, куда ты ее посылаешь.

Вера крепко схватила меня за отвороты комбинезона и встряхнула, как куклу. Она не знала, то ли пожалеть меня, то ли возненавидеть. То ли поцеловать, то ли убить.

— Это подло, Ваня, — сказала она.

Повернулась и ушла в дом.

— Сосём бензин? — предположил Билли.

Я отшвырнул кабель и сел на истоптанную траву. Закрыл глаза. Подумал о людях вокруг. Прислушался к ним. Ничего удивительного, все они хотели, чтобы Сара улетела. Это же такое событие… Такое… Такое!

Это же не их дочь.

Подумаешь, делов-то: села в тарелку и двинула по Вселенной. Смоталась-вернулась. Привезла сувениров… Три человека здесь смотрели на проблему трезво. Я, Билли и Вера. Билли за девочку переживал, но ему было слишком интересно, чем все кончится. Он бы собственную маму посадил в тарелку. И я тоже. Мы готовы были драться за дорогу к звездам практически любой ценой. Свобода и открытая перспектива для всего человечества стоила в наших глазах самых невероятных жертв. И у нас были личные счеты с хозяевами Вселенной.

Но рискнули бы мы своими детьми? А? В каком бы тесном контакте мы ни пребывали с Сарой — не наша она дочь.

Как верно сказал Джонсон, чтоб он сдох, «родишь — осознаешь».

— Хочешь, я на Веру надавлю? — предложил Билли. — Легонько. Даже не надавлю, только стабилизирую ее психику.

— И не думай. Потеряешь друга. Крути гайки.

— Я просто спросил, — надулся Билли.

— Пусть все идет, как идет. Это судьба, осознал?

— О-о, вот и русские заморочки начались! — Билли фыркнул. — Судьба, фатум, рок… Рок-н-ролл! Иди сюда, Достоевский, хлоп твою железку, дерни провод, у меня руки заняты.

Я дернул провод, не сходя с места. Встал, сделал пару шагов к крыльцу. Вернулся. Толпа возле дома заволновалась. Не понимая, отчего, толпа боялась меня. К дому Сэйеров стянулось уже человек пятьсот. Я мог обратить их в бегство одним взглядом.

Через «полицейскую линию» перелез Харт. За ним несколько мужчин несли коробки и фляги.

— Готово, Айвен.

— Вон лестница, закиньте барахло на крышу. Кларисса, пропусти их, пожалуйста!

В

доме было тихо. Сара, отмытая и расчесанная, уплетала за обе щеки сытный обед. Вера молча смотрела, как девочка ест.

— Мастерсу осталось двадцать минут хода, — напомнил Билли.

— Знаю. Слежу.

— Не успеем. Саре еще битый час с матерью бодаться.

— Плевать. Лучше проверь меня — это глюк или сюда направляется Джонсон? Кто-то разлетелся на нашем старом «грифоне», аж крылья гнутся.

Билли выдернул из салона короб регенератора и шваркнул его на крыло. Отряхнул пыльные рукава.

— Ты прав, — согласился он. — Быстро идет, скоро будет. Ванья, у меня в голове все крутится одна фигня. У Сары маркер другой.

Я не сразу понял, о чем он.

— У нее маркер узкий, хлоп твою железку! А стрелки на пне рисовали широким. Кто?

— Японская разведка. Что ты уставился на меня, будто я знаю ответ?

Билли почесал в затылке и сказал:

— Тогда помоги отнести этот ящик.

На крыше я первым делом посмотрел вверх. Надпись «Бей Чужих, спасай Галактику!», украшавшая борт тарелки, действительно была выполнена узким маркером.

Внизу обстановка не изменилась, только Клариссе надоело таскать пулемет, и она положила его на перила крыльца. Стволом в толпу.

— Ну? — неопределенно поинтересовалась она.

— Что вы делаете сегодня вечером, офицер? — спросил Билли.

— Подсчитываю трупы, дорогой.

— Пойду-ка я отсюда, — решил Билли.

— А что ты делаешь сегодня вечером, офицер?

— Если меня не увезут на гауптвахту, я буду там, куда ты позовешь.

— Поглядим на твое поведение, — Кларисса хитро прищурилась из-под козырька фуражки. — Когда я начну стрелять, не держи рот открытым. Вдруг пуля залетит.

— Воркуйте, голубки, — я усмехнулся и пошел от крыльца прочь.

— Кроме шуток, Кларисса, может так получиться, что мы больше не увидимся, — сказал Билли. — Хочу, чтобы ты знала. Ты — лучшая.

— Ты милый, — сказала Кларисса. — Береги себя.

Билли догнал меня.

— Не поверила, — пожаловался он. — Почему, когда я серьезно, мне не верит никто, хлоп твою железку?!

Я открыл багажник, достал из сейфа ком, нацепил на руку. Ком сразу задергался, будто только того и ждал.

— Подполковник Мастерс. Буду у вас через десять минут. Объект готов к погрузке?

— Нет.

Я оглянулся и махнул лейтенанту — беги сюда!

— Но объект — вот он, я его вижу, — удивился Мастерс. — И чего он не готов? И какого дьявола вы поставили его на крышу?!

— Сам залетел.

— Кузнетсофф, не понимаю вас. Доложите обстановку.

Подскочил лейтенант и навострил уши.

— Слушай, Мастерс, куда ты торопишься? — спросил я. — Джонсон дал мне шесть часов. Осталось три с половиной.