Журнал «Если», 2006 № 11
Шрифт:
Что ты для меня припасла?
Трех младенцев.
И все?
Ты поздно пришел, получай крохи.
Я вставил картридж в свой ранец. На панели дисплея появился сектор улиц, обозначенный тремя яркими точками. Я закинул ранец на плечи и поправил дисплей на подвижном шарнире так, чтобы при случае на него можно было взглянуть. Особым образом изготовленную электронику можно заставить надежно работать внутри червоточины.
Еще нет десяти минут, пока нет. Я схватил со стола за одним из фургонов чашку воды. Предлагалась также разведенная смесь углеводов, предположительно оптимизированная для нужд нашего метаболизма; я это как-то раз попробовал и сильно пожалел. Мое брюхо не было заинтересовано в поглощении чего-либо, оптимизированного
Придурок несет чушь: шансы не уменьшаются с каждым вызовом, человек бывалый не подвергается дополнительному риску. Но не время наставлять его на путь истинный. Я несколько секунд махал руками в вялой попытке разогреться — без особой надобности: все мышцы моего тела были напряжены и не собирались расслабляться следующие восемьсот метров, что бы я ни делал. Я попытался прояснить голову и сосредоточиться на пробеге, чем быстрее пройдешь Воронку, тем меньше потрясение. И прежде чем сумел впервые за сегодня спросить себя — а правда, какого хрена я тут делаю? — оставил позади изотропную Вселенную, так что вопрос перешел в разряд чисто умозрительных.
Темнота не проглатывает тебя. Это, наверное, самое странное. Ты видел, как она проглатывает других бегунов, почему же она не проглатывает тебя? Вместо этого она расступается при каждом твоем шаге. Квантовая неопределенность вызывает постепенное затемнение, отодвигая границы видимости примерно на шаг. Днем это зрелище абсолютно сюрреалистичное, известны случаи, когда люди никак не могли привыкнуть и впадали в истерику при виде отступающей пустоты. Ночью же это выглядит просто неправдоподобно, будто охотишься за разумным туманом.
Сначала все идет даже слишком легко, воспоминания о боли и усталости кажутся смехотворными. Благодаря частым тренировкам в специальных сжимающих ремнях картина сопротивления при дыхании почти знакома. Бегуны когда-то принимали специальные препараты для снижения кровяного давления, но при достаточной тренировке систему саморегуляции организма можно сделать довольно гибкой и постараться своими силами справиться с давлением. Странное тянущее ощущение в ногах при каждом шаге, возможно, свело бы меня с ума, если бы я не понимал (в общих чертах) его причин: движение внутрь затруднено, когда тянешь, а не толкаешь, ведь информация идет изнутри к периферии. Тащи я за собой десятиметровую веревку, я бы и шагу не смог ступить. Волоча веревку, я бы передавал информацию о своем местоположении в точку, ближайшую к наружной стороне. Это запрещено, и только квантовая неопределенность позволяет мне вообще переставлять ноги.
Улица осторожно поворачивала вправо, постепенно теряя радиальную направленность, а удобной возможности свернуть все не представлялось. Я держался середины дороги, двойной белой линии, когда граница между прошлым и будущим качнулась влево. Поверхность дороги всегда кажется идущей под уклон к темноте, но это просто очередной эффект червоточины. Нарушение теплового движения частиц, которое вызывают дующий внутрь ветер и медленное обезвоживание, порождает силу — или псевдосилу, — действующую и на твердые тела, отклоняя естественную вертикаль.
«…мне, пожалуйста!» — мужской голос, отчаянный и изумленный. Почти негодующий, как если бы кричавший думал, что я все это время слышал его, но прикидывался глухим по злобе или из равнодушия. Я обернулся на бегу — я выучился делать это так, что голова почти не кружится. Все казалось нормальным, вот только фонари не горели, и основным источником света были прожектора вертолетов
К счастью, для этого человека я уже исчез во тьме. Мне не надо было придумывать уместный в этих обстоятельствах жест. Я отвернулся и прибавил ходу. Я не привык к смерти незнакомых людей, но уже притерпелся к собственной беспомощности.
За десять лет явлений Воронки возник международный стандарт: обозначать зону потенциальной угрозы в общедоступных местах особыми символами. Как и все остальные меры, это помогало… слегка. Есть и стандарты, призванные окончательно устранить опасность: исключить углы, где могут оказаться заперты люди. Но это будет стоить миллиарды и займет десятилетия, а истинной проблемы — помещений — даже не коснется. Я видел демонстрационные административные здания и дома без «ловушек», с дверями или занавешенными дверными проемами в каждом углу каждой комнаты, но этот способ распространения не получил. Мой собственный дом далек от идеала: узнав расценки на перестройку, я решил, что дешевле держать по кувалде у каждой стены.
Я свернул влево как раз вовремя и увидел цепочку светящихся стрелок, с шипением занимающих свое место на дороге у меня за спиной.
Я уже почти видел первый пункт своего назначения. Нажав кнопку на ранце, я стал изучать подходы, когда дисплей переключился на план нужного дома. Как только становится известно местоположение Воронки, программное обеспечение Долорес начинает рыскать в базах данных, составляя список мест, где есть реальная возможность помочь. Наша информация никогда не бывает полной, а временами вообще неверна. Статистические данные зачастую давно устарели, планы зданий могут оказаться неточными, перепутанными или просто отсутствовать. И все же это лучше, чем вслепую соваться в случайные дома.
За два дома до цели я сбавил скорость почти до шага, чтобы дать себе время лучше приспособиться к последствиям. Бег внутрь уменьшает составляющую циклических процессов в организме, направленную вовне относительно Воронки. Всегда кажется, что замедлять бег не стоит. Мне часто снится такой сон: я бегу по каньону не шире моих плеч, и стены расступаются, только если я передвигаюсь достаточно быстро. Вот как мое тело ощущает замедление.
Улица здесь отклонялась от радиуса почти на тридцать градусов. Я пересек лужайку перед соседним домом, потом перешагнул через невысокую, до колен, кирпичную стену. С этого угла открываются неожиданные вещи: большую часть того, что скрыто, так легко восстановить, что скрытое представляется почти видимым — для мысленного взора. Слева появился угол нужного здания. Я определил свое положение относительно него и направился прямо к боковому окну. Вход через парадную дверь стоил бы мне доступа почти к половине помещения, в том числе и к той комнате, которую «Предсказатель использования комнат» Долорес ошибочно назвал наиболее пригодной для детской. Информацию о назначении комнат можно передавать непосредственно бегунам, но мало кто дает себе такой труд.
Ломиком разбив стекло, я открыл окно и влез внутрь. Оставил на подоконнике маленький электрический фонарь — брать его с собой не имело смысла — и медленно прошел в комнату. Меня уже тошнило, голова кружилась, но я заставил себя сосредоточиться. Один лишний шаг, и спастись будет в десять раз сложнее. Два шага — и уже невозможно.
Когда показался туалетный столик, загроможденный игрушками, присыпкой, детским шампунем и другими мелочами, часть которых свалилась на пол, стало ясно, что я попал в нужную комнату. Потом слева под неожиданным углом появился угол детской кроватки. Она, наверное, сначала стояла вплотную к стене у входа, но затем почему-то оказалась отодвинутой.