Журнал «Если», 2006 № 12
Шрифт:
Мои кулаки сжимаются так крепко, что кожа натягивается на костяшках.
Джуниор отпускает руку отца и приближается к свалке с переднего фасада (не знаю, уместен ли такой термин?), чтобы изучить ее. Хочет выяснить, что же погребено в «кургане». Наконец, обернувшись к отцу, он жестами показывает, как будет разбирать завал.
Картинка трясется: Джайп отрицательно качает головой.
Но Джуниор все равно делает по-своему.
Он разглядывает предмет, прежде чем прикоснуться к нему, а уж затем легонько толкает
Я тоже вглядываюсь, и теперь мне кажется, что там, в дыре, где-то прямо впереди, на уровне его головы что-то есть.
Что-то, чего я разглядеть не могу.
А он уже плывет и вплывает в эту дыру головой вперед… Именно так, как мы никогда, ни при каких обстоятельствах не должны делать в подобных местах! Потому что вернуться назад будет очень сложно, если вообще…
И конечно, так оно и случается.
Случилось.
— Вот оно… — выдыхаю я. — Проклятье…
Карл молча кивает.
Голубка прячет лицо в ладонях.
На экране застывшая картинка.
С точки зрения Джайпа я вижу лишь подошвы Джуниора.
Никакого движения. Ничего.
Секунды бегут. Набралась уже, наверное, целая минута (не знаю точно, забыла сразу посмотреть на счетчик в кадре), когда Джайп наконец сдвигается с места.
Он приближается к Джуниору сбоку. Но не трогает сына, не прикасается к нему сразу. Вместо этого все камеры смотрят на кучу, и я думаю, что Джайп тоже.
Проклятье, вот сейчас и начнется тот самый монолог.
Я слышала его один раз.
Но запомнила наизусть, оказывается.
«Время кончается, пора».
«Погоди, па, ты должен на это посмотреть».
Костюм Джайпа показывает нам… что? Всплеск черноты, какая-то волна? Или просто стол? Не знаю, не разглядела, не смогла, голова Джуниора все заслоняет, он протягивает руку вперед и…
«Черт»!
Это слово звучит необычно, с нелинейными акустическими искажениями, хотя я ничего подобного не помню. Помню, однако, что тогда, на скипе, я не сумела точно определить эмоцию. Из-за искаженного звука? Или все-таки слушала невнимательно?…
Джайп совсем забыл о своих камерах. Он рядом с сыном, прямо под боком у проклятой кучи, и теперь мы видим лишь ее крупным планом. Закругленные углы мебели, обломанные ножки (все-таки сорвало), смятый, перекрученный, разорванный металл с такими острыми, страшно острыми краями и зазубринами.
«Подвинь руку».
Но я не вижу соответствующего движения. На экране все та же картинка, она не изменилась. Так уже было со мной на скипе, когда я таращилась на бесполезный наладонник.
«Еще чуточку левее».
И потом:
«Мы просрочили уже пять минут».
А вот это — самая настоящая паника. В прошлый раз я не смогла ее распознать. Но паника охватила Джайпа именно тогда, в тот самый момент.
Карл прикрывает рот рукой.
Джайп слегка поворачивается, и теперь мы наконец видим на экране его руки. Руки поспешно хватаются за торчащие из «кратера» ботинки и, насколько я понимаю, начинают тянуть.
«Замечательно».
Но я не вижу ничего такого замечательного. Ноги, обутые в эти ботинки, даже не шелохнулись.
«Так и продолжай».
Что продолжать?! Ничего не произошло, абсолютно никаких перемен. Разве Джайп этого не видит, не замечает, что ли?… Руки на экране напрягаются, пальцы впиваются в ботинки мертвой хваткой — или я просто воображаю это? Ведь мои руки поступили бы именно так.
«У нас получилось».
Опять мерещится? Отлипаю от стены и вплотную придвигаюсь к изображению, как будто и впрямь сумею чем-нибудь помочь. Там что-то сдвинулось?! Или мне показалось?…
«А сейчас аккуратно».
Разом вспоминаю все, о чем на секунду позабыла, и это ужасно, ибо прошлого не изменить. Я уже знаю, что Джуниор не выберется, что Джайп не выживет. Знаю, что…
«Еще аккуратнее, ну — сукин сын!»
Руки соскальзывают, но тут же вцепляются в неподвижные ботинки с новой силой. И в этом движении такое отчаяние, такое отсутствие элементарной осторожности… Ничего похожего на стандартные спасательные процедуры.
«Двигайся — двигайся — двигайся — ах, дьявол…»
На этот раз руки удерживаются, соскользнув наполовину. И они тянут, определенно тянут… и сползают окончательно.
«Ну давай…»
И опять сползают.
«Давай, сынок!»
И опять.
«Еще раз…»
И снова.
«Давай же, помоги мне — давай…»
И наконец руки Джайпа опускаются, падают в отчаянии.
Ноги Джуниора остаются неподвижными. И они точно в том же положении, что и раньше, на мой нетренированный взгляд.
Какое-то время ничего не происходит. Но мы хорошо слышим неровное, свистящее дыхание Джайпа. Этого я совсем не помню — может быть, наша рабочая система связи и наладонник вообще не пропускают неречевые частоты?
Внезапно все приходит в бешеное движение. Картинки на экране дергаются, мелькают, подпрыгивают, вращаются, когда он хватает, тянет, толкает, отбрасывает. Пытаясь развалить кучу, разобрать ее, растащить на отдельные предметы, но только ничего, совсем ничего не выходит — каждая вещь сама возвращается назад в проклятую кучу, словно бы притянутая магнитом.
А потом он отпрянул. Отступает, пятится, но одна его рука остается там, похоже, зацепилась за что-то острое (но костюм не был проколот!), и вдруг его резко отпустило.