Журнал «Если», 2008 № 01

Шушпанов Аркадий Николаевич

— Пожалуйста, доктор. Уберите эту штуку, пока кто-нибудь не пострадал.

Она встала. Рука с оружием дрожала, но с прицела его не спускала.

— Халиф, — позвала она, — проводи инспектора в ликвидационную камеру. Он нас покидает.

— Меранда, вы совершаете ошибку.

— Ошибкой было бы позволить Метаправительству закрыть проект, когда я так близка к успеху. Халиф!

— Я не могу проводить инспектора, пока он сам этого не захочет, — сообщил робот.

— Я приказываю!

— Он сотрудник Службы контроля. Моя программа не позволяет…

— Пожалуйста, пройдемте со

мной, — сказал Фернандо. — Уберите оружие, и мы никому об этом не скажем. Положение ваше и без того серьезное.

— Я никуда не пойду.

— Вас ждет суд. Если грамотно выстроить линию защиты, вы сумеете представить смерть мужа как непредумышленное убийство. Возможно, вы не собирались его убивать, просто припугнуть…

— Дело не в суде, — прорычала она. — Мне противна сама мысль о том, чтобы войти в эту штуковину… Когда я приехала сюда, я уже не собиралась уезжать. Я не пойду с вами.

— Вы обязаны.

Фернандо шагнул к ней, понимая, что поступает неразумно. Он увидел, как побелел палец на курке бластера, и на мгновение подумал, что может еще успеть преодолеть разделявшее их расстояние, прежде чем оружие выстрелит. Мало у кого хватило бы духу направить оружие на агента Службы контроля и тем более спустить курок. Однако Меранда Остроу принадлежала к этому меньшинству. Дуло бластера выплюнуло стремительные сгустки сжатой плазмы. С запоздалым ужасом Фернандо увидел, как три из них врезались ему в правую лапу пониже локтя, и вся лапа исчезла в агонии оранжевого пламени, словно мел, размытый струями дождя. Боль ударила, будто молотком, и, несмотря на всю подготовку, Фернандо успел почувствовать ее в полную силу, прежде чем захлопнулись ментальные барьеры. Запахло паленой шерстью.

— Промах, доктор Остроу, — пробормотал он, через силу выговаривая слова.

— Инспектор, не подходите!

— К сожалению, я должен это сделать.

— Я убью вас. — Теперь оружие целилось ему прямо в грудь. Если предыдущий выстрел оказался неточным, то здесь промашка невозможна.

Он сделал еще один шаг. Палец на курке снова напрягся, и Фернандо приготовился встретить уничтожающий огонь.

Но оружие выпало из рук доктора Остроу, выбитое одним из меньших шариков Халифа. Женщина стиснула одну руку другой, растирая пальцы. На лице ее отразилось ошеломленное недоумение.

— Ты меня предал!

— Вы ранили сотрудника Службы контроля. Вы намеревались причинить ему другие телесные повреждения. Я не мог этого допустить. — Затем один из шаров побольше появился в поле зрения Фернандо. — Вам требуется медицинская помощь?

— Не думаю. Все равно это тело мне уже почти не нужно.

— Очень хорошо.

— Ты не поможешь мне проводить доктора Остроу в камеру?

— Как прикажете.

— В таком случае, помоги мне.

Доктор Остроу попробовала было сопротивляться, но вдвоем Фернандо и Халиф быстро с ней справились. Задней лапой Фернандо отпихнул бластер подальше, после чего левой передней крепко прижал Остроу к своей груди. Она пыталась вырываться, но оказалась бессильна против него — даже со скидкой на болевой шок от потери правой лапы.

Халиф подталкивал их к камере. Остроу всю дорогу брыкалась, но все слабее и слабее. Лишь в последний момент, завидев серый шлем рядом с нишей ликвидационного поля, она вложила в сопротивление все оставшиеся силы. Однако ее старания пропали даром. Фернандо вместе с роботом поместили строптивицу в мемофон, пристегнув толстыми металлическими пряжками. Колпак опустился сам собой, готовый зафиксировать последний нервный образ — моментальный снимок мозга, который будет закодирован в импульсе гравитона и передан в центральную брану.

— Меранда Остроу, — объявил Фернандо, прижимая обугленную культю к пушистой груди. — Я арестовываю вас по праву, данному мне Службой контроля. Ваш восстановительный профиль запишут и передадут на хранение Метаправительству. Вы будете восстановлены в новом теле, чтобы предстать перед судом. Пожалуйста, организуйте свои мысли подобающим образом.

— Когда меня оживят, я уничтожу твою карьеру, — пообещала она.

Фернандо посмотрел на нее сочувственно.

— Вы не поверите, сколько раз я уже это слышал.

— Надо было сразу же содрать с тебя шкуру!

— Бесполезно. Вам бы прислали третью копию…

Он включил мемофон. Янтарные огоньки на шлеме замигали, а потом загорелись ровным светом, означающим, что прибор получил четкое изображение и все готово к отправке. Фернандо ввел команду, и на колпаке появилось изображение песочных часов.

— Ваши профили сейчас на пути домой, Меранда. Пока что вы существуете на законных основаниях. Наслаждайтесь этой минутой.

Он никогда прежде не говорил таких жестоких вещей, и едва эти слова сорвались у него с языка, Фернандо пожалел об этом. Насмехаться над жертвой было не в его правилах, и он устыдился того, что допустил такой профессиональный промах. Единственным его оправданием можно считать то, что его и самого вскоре ожидала та же участь.

Значок песочных часов исчез, сменившись ровным зеленым огоньком. Это означало, что импульс гравитона благополучно достиг центральной браны и восстановительный профиль не пострадал в процессе передачи.

— Бывшее тело Меранды Остроу, — начал он. — Я должен сообщить вам…

— Заканчивайте побыстрее.

Они помогли ей освободиться от шлема. Теперь тело Меранды показалось Фернандо удивительно легким: словно какая-то важная часть была стерта или извлечена из нее в процессе записи. С точки зрения закона это была уже не доктор Меранда Остроу, а лишь биологический носитель, который она использовала для проживания в данной бране. И согласно закону Метаправительства этот носитель следовало теперь уничтожить.

Фернандо включил перламутровый экран ликвидационного поля. Затем для проверки сунул туда стило: мгновенная актиническая вспышка — и перо прекратило свое существование. Ликвидация происходила быстро и эффективно. Теоретически, атомные выстрелы разрушали центральную нервную систему задолго до того, как до нее доходили болевые сигналы, и те просто не успевали осознаться как боль.

Но, разумеется, никто не знал этого наверняка. К тому времени, когда человек оказывался в зоне действия поля, его память уже была записана. Все, что он испытывал в момент физического уничтожения, никогда не попадало в восстановительный профиль.