Журнал «Если», 2008 № 02
Шрифт:
— Пожалуй, вы правы. А знаете, нас сейчас больше не трогают: может быть, как раз потому, что ждут — произведем уборку, тогда они нас и… Но мы ее перехитрим.
— Вы имеете в виду — кого?
— Да планету эту, черти бы ее взяли. Думаете, нас пришельцы гробят? Да нет, она сама — природа.
И, встретив недоуменный взгляд, пояснил:
— Тут мне один наш инженер доложил свои соображения. Некто кап Симон. Я сначала послал его подальше, но призадумался: а ведь и в самом деле похоже! Они — сами миры, природа — ведь тоже совершенствуются, прогрессируют, обучаются, как и вся Вселенная. И при этом те, что возникли раньше, то есть дальние, окраинные
— Не верю. Чего доброго, станут говорить, что природа мыслит!
— Ну… этот мой офицерик сказал: «Мы не обладаем монополией на мышление».
— Да нет. Природа ведь строем не ходит! Какое же тут мышление?
— Во всяком случае, она тут умеет мобилизовать все свои силы в нужное время и в нужном месте. Грунт, растительность, атмосфера — от нуля до урагана за четверть часа, поля — никакая связь не выдерживает… Мы и сами ведь не против всякой микрофлоры в жизни и боремся лишь с болезнетворными бактериями, а с другими прекрасно сосуществуем. Так и планеты со своим населением… и тем более с гостями. С инфекцией.
— Это мы, что ли, бактерии?
— По мне, это все же почетнее, чем вши.
— Гм. Обидное, прямо сказать, сравненьице.
— Ну, пускай блохи. Не в словах суть. Я о другом подумал: ладно, наши миры куда ближе к центру и до такого уровня самозащиты еще не развились. Но ведь… и они к этому придут, верно? Со временем. И что тогда станет с вооруженными силами? Что, и в самом деле вечный мир наступит?
— Да, перспектива, прямо скажем… Этот Лорик, наверное, уже никому не позволит за себя зацепиться. Похоже, тут до нас побывали, самое малое, два раза — и вступали в драку с самой планетой. Разозлили ее. До того, что в наших архивах никаких упоминаний об этих кампаниях не сохранилось. А те миры, где мы уже зацепились, где недавно, где давно — что же, поживем увидим. Вообще-то в молодости, до армии, я строителем был…
— А я жить начинал микробиологом, да… Вы верно сказали: поживем — увидим. А чтобы пожить — стартуем побыстрее. Спокойного пространства, командующий.
— Ближе к осени прилетайте ко мне — есть о чем поболтать.
— Не премину. Ну, честь имею.
«Если мы ее еще имеем — после такого провала». Но, козыряя на прощание, командующий Урея не стал произносить этого вслух.
Грегори Бенфорд
Червоточина
Она чувствовала, что вот-вот превратится в пюре, и все из-за хитрой бухгалтерии.
— Дай мне инфракрасный, — попросила Клэр.
— Я могу дать тебе полный спектр, — обнадеживающе прошептал голос Эрмы в наушниках. Перед Клэр возник хаотичный набор цветов, от которого стало больно глазам.
— Ты по-прежнему пытаешься заставить меня смотреть на мир таким способом, черт возьми!
«Возможно, я задела ее за живое, — подумала Клэр, — надавила на нее». Но программное обеспечение не может обижаться, по крайней мере, Клэр так считала.
— Я всего лишь примат. Давай мне по одной части спектра за раз. Пожалуйста.
— Как скажешь.
Последовало ли за этими словами
Теоретики называли объект, летавший сейчас на экране, червоточиной. [17] Эта червоточина выглядела как размытый красноватый бублик. Он вращался в бешено сияющем ореоле. На его «коже» извивались сердитые красные змеи. У северного отверстия бублика ветвились желтые и синие молнии, которые, однако, не проходили насквозь. Те же шипящие вспышки обходили и южное отверстие, но молнии на севере не отвечали им. Где-то на этой оси крылась проблема. Именно туда они и должны были отправиться.
17
В оригинале рассказ называется «The worm turns», буквально — «Червяк поворачивается». Эта фраза — цитата из Шекспира (Генрих VI, часть третья). Смысл ее в следующем: тот, кого когда-то втоптали в грязь, рано или поздно отомстит, и все повернется против того, кто сей акт втаптывания некогда осуществил. Цитата, в свою очередь, восходит к старой поговорке «Tread on a worm and it will turn», буквально — «Наступи на червяка, и он повернется». То есть даже самое смирное и робкое существо может дать отпор, если плохо с ним обойтись. (Здесь и далее прим. перев.)
— Какова наилучшая траектория, теоретически?
— Подходящей траектории не существует. Математики говорят, что есть несколько входов, но все они предполагают приобретение существенного момента вращения.
— Да, но должно же быть какое-то наиболее популярное предположение…
— У меня есть результаты последнего численного моделирования, которое ты заказала с Земли.
— О, хорошо. Я всегда чувствую себя лучше после освежающего компьютерного моделирования.
— К вопросу нашей безопасности лучше относиться без вызывающего стресс сарказма.
— Сарказм — это всего лишь еще одна услуга, которую мы предоставляем на нашем корабле.
— Сарказм приводит к стрессу.
— Кого?
— Нас обеих.
— Я что, напряжена?
— Ты выглядишь взволнованной.
— Я думала, ты понимаешь риторические вопросы.
— Ты тянешь время.
— Да, черт возьми. Посмотри на эту червоточину через детектор массы.
И Эрма посмотрела. Все виртуальные изображения, всплывавшие на экранах, были наполнены сиянием, которое не мог убрать даже терапроцессор Эрмы. Эти изображения выглядели слишком хорошо, чтобы быть реальными. Правильные геометрические фигуры путались и переплетались, плавая вокруг вращающегося бублика. Завитки пространства-времени разлетались в разные стороны, излучая волны со злобным красным шипением.
— Это кажется тебе безопасным?
— Я бы сказала, что моя резервная копия каждый раз сбрасывается на Луну по лазерному лучу.
— Ага, ты бессмертна, пока я плачу за твое использование.
— Я могу найти другую работу…
Клэр улыбнулась. Эрма редко начинала произносить фразу, если не знала, чем ее закончить. Возможно, ее диалоговая программа сейчас общалась с обширной сетью сенсоров, развешанных по всему корпусу «Серебряного люггера». Эти сенсоры измеряли все, что только можно, по мере того как корабль осторожно приближался к завихряющейся червоточине.
— Что ты там говорила?
— Я отвлеклась. Я считаю, что вероятность успеха этого предприятия достаточно высока. Однако я ни за что не поручусь, если мы будем висеть возле этого странного объекта.