Журнал «ЕСЛИ» №7 2007г.
Шрифт:
— Официально ваш «Сканер» первым обнаружил червоточину?
— Ну да… Она же возникла недавно. Буквально на наших глазах. Но бывают пульсирующие червоточины, понимаешь? Червоточина сначала была, а потом схлопнулась, и все… Во времена Смуты гипердвигателей еще не было, и оборудования, позволяющего засечь червоточины, не было тоже, но, в принципе, всегда есть возможность раз — и соскользнуть. Я уже говорил?
— Да. Это для вас важно?
— Что важно?
— То, что случилось во времена Смуты?
— Нет… то есть… То, куда мы катимся сейчас, мало кого радует, но то, что творилось тогда… это не поддается осмыслению. Иногда просто не верится, что люди могут быть способны на такое. Но они способны. Вот в чем дело. Именно поэтому мы были ошеломлены, буквально ошеломлены, когда увидели этих.
Долго спорили, надо ли проявлять себя. Сделали несколько снимков с орбиты. Собственно… речь шла о том, пригодна ли эта планета для терраформирования, и поэтому… у нас не было…
— Спокойно… считайте до десяти… Просто дышите глубже…
— Ну да. Не было антропологов. Культурологов. Кто же знал…
— Культурологов?
— Ну да. Редкая профессия. Человек, изучающий особенности и закономерности развития культур. Своей и чужой. Но кто же изучает чужие культуры, правда? С какой стати? Натан… он пытался… у него имелись какие-то материалы, справочники…
— И все-таки была эта планета пригодна для терраформирования?
— Теоретически была. Но только теоретически. Это из-за высокой влажности, атмосферного электричества и чего-то еще… какого-то фактора, я говорил уже… он действовал на тонкую аппаратуру, она выходила из строя. После каждого челночного рейса приходилось переинсталлировать весь софт. А после двух-трех — перебирать железо. Каждый вылет был сопряжен с опасностью — а ну как шаттл не поднимется? Существовала даже договоренность… Если шаттл не возвращается и группа не отвечает на вызовы, через час вылетает резервный шаттл. Потому что, возможно, с людьми все в порядке — их просто нужно забрать. Техника подводила. Не люди. Обычно бывает наоборот.
— Какой фактор?
— Откуда я знаю? Химический агент. Какой-то грибок. Плесень, пожирающая сплавы. Как его можно было определить при неисправных анализаторах? Анализаторы ведь тоже тонкая аппаратура, верно?
— Терраформирование…
— Его нужно было начинать с полной зачистки. Вычистить агрессивную биосреду. Тогда можно как-то управляться с остальным. Иначе мы бы получили поселение дикарей — беспомощных и опустившихся…
— Дикарей?
— Да, тут ты меня поймал. Эти люди… поселенцы… они вовсе не были дикарями, забавно. Хотя поначалу я, конечно, подумал… Все мы подумали. Ну, на старой Земле были великолепные человеческие образцы. Именно среди диких племен. Ну, это понятно — на деле цивилизация вовсе не способствует улучшению человеческой расы. Она сохраняет слабых. Поэтому, когда мы их увидели, мы в общем не удивились.
— Не удивились чему? Они были красивы?
— Очень красивы. Даже… нет, не так, красота бывает разная. Они были соразмерны. Пропорциональны. Любой из них приковывал взгляд. Понимаешь?
— Это потому, что они были обнажены? Тебе это безразлично? Не безразлично?
— Но они не были обнажены. Они носили одежду. Какую-то. Некое растительное волокно. Женщины его пряли. В домах стояли прялки. Очень красивая ткань, очень… изысканная. Словно они никуда не торопились, словно у них в запасе полным-полно времени. Потом выяснилось — так оно и есть.
— Не были обнажены…
— Полагаешь, именно это интересует меня больше всего? Ну да, мы получили картинки. Зонд полетал над ними, пока не грохнулся. Три небольших поселения, всего тысяча с чем-то человек. Снаружи… ну, хаос. Эти шевелящиеся леса полипов и еще такие диковинные гигантские деревья, им, как выяснилось, для размножения требовалось, чтобы в них обязательно ударила молния, так они приспособились, понимаешь?
— Для размножения…
— Это примитивная ловушка, ты зря пытаешься поймать меня. Ладно. Поселения. Огражденные. Аккуратные, расчищенные земли внутри периметра. Огороды. Они приспособили какие-то местные растения, богатые пищевым белком. Животных нет — откуда? Только люди. Вегетарианцы, понимаешь? И все, каждый дом, каждый фрагмент поверхности — все отделано. С любовью и тщанием. Еще бы — столько свободного времени. И за все время наблюдений — ни одного проявления агрессии. Натан уверял, что они безопасны. Не знаю. Если что-нибудь выглядит безопасным, значит это просто особенно хитрая ловушка. Но Натан уговорил. Под свою ответственность. Мы высадили его и сразу стартовали. И наблюдали сверху, как он входит за ограду… с поднятыми руками, чтобы они не подумали… ну, чего-нибудь. Его накачали антибиотиками и всякими фагами, хотя, говорю, среда там для человека в общем безопасна. Только для техники… Поэтому он почти ничего не зафиксировал: и камера, и диктофон, и радиосвязь… все полетело почти сразу. Хотя кое-что он успел передать.
Поэтому мы знаем, что приняли его хорошо. Они… их жизнь была так же гармонична, как и облик. Возможно, поэтому они решили, что Натан болен. Что мы все больны. Они пытались его лечить, понимаете? У них были сложные концепции о строении Вселенной, философия была для них просто… ежевечерним развлечением, упражнением ума. Да, и самое главное. Они говорили на языке Альянса.
Архаичном, правда, вполне понятном.
Тогда я подумал, что это какая-то ловушка врага. Все так подумали. Кроме Натана. Они его очаровали. А поскольку сами они утверждали, что живут здесь с незапамятных времен, то Натан полагал, что беглецы, ну, их предки, действительно могли говорить на языке Альянса: тогда это был просто один из языков… Не самый распространенный. К тому же все знают: люди Альянса — вырожденцы. Как раз со времен Смуты. Тогда много работали с геномом, почти бесконтрольно, и что-то пошло не так… А эти — красавцы.
Потом выяснилось, кое-каких понятий у них в языке нет. Например, слова «убийство». Натан заинтересовался. Ну, понятно, им не приходилось убивать животных на мясо, и жили они бесконфликтно — но неужто до такой степени бесконфликтно? Начал допытываться. Они просто не понимали, о чем он спрашивает. Потом Натан еще раз вышел на связь — перед тем как аппаратура окончательно сдохла. И сказал, что у них в языке нет слова «смерть». Вообще нет, понимаешь?
Натан… мы решили, он сошел с ума. Он говорил, мы нашли рай. Настоящий рай, библейский, где нет смерти, нет насилия, где не надо добывать хлеб в поте лица своего… Он говорил, это Знак. Благая весть, только надо ее понять, поверить. Что человек еще не совсем безнадежен… что Бог не оставил его своей милостью. Что, хотя мы обречены, есть люди, которые спасутся… Безгрешные… Не знали, что он религиозен, никому и в голову не пришло.
— Безгрешные?
— Опять за свое? Это ты повернут на сексе, не я. Сейчас ты начнешь толковать о подавленных желаниях. Откуда у меня подавленные желания? Натан, возможно, ошибался, чего-то недопонял… Он плохо разбирался в этом предмете, мы все плохо разбираемся в этом предмете…
— Хотите поговорить об этом?
— Прекрати! Ты сам провоцируешь… Сам наводишь меня на эту мысль! Ты не психотерапевт, ты… Я знаю, это специально придумано, чтобы держать нас всех в зависимом состоянии, играть на комплексе вины, на комплексе неполноценности. Я не такой уж дурак. Нет! Погоди, я не… Что ты мне опять вколол?
— Вам неприятна мысль, что вы не способны к сексуальным отношениям?
— Я и не думал об этом, пока… пока Натан не начал расписывать, как у них все замечательно устроено. Пары сходятся свободно и остаются вместе… на любой срок, пока им вместе хорошо… иногда просто расходятся, чтобы каждый мог пожить в одиночестве. После этого могут либо сойтись опять, либо образовать новую пару. Или группу, как угодно. Там нет запретов, нет неврозов. Дети воспитываются всей общиной, могут заночевать в любом доме — просто где хотят, понимаешь? Хотя детей у них немного. Натан полагал, что это — естественный ограничитель численности. Они ведь не знают, что такое болезни, убийства. И даже, кажется, что такое старость. Хотя в этом он был все-таки не уверен. Он думал, быть может, это просто необозначаемые понятия, запретные. Должны быть запретные понятия, общество не может без этого. А у них почти не было запретов, они в них не нуждались. Правда, кое-какие ограничения существовали. Ну, общечеловеческого плана. Инцест не практиковался, насколько он понял. Хотя в той или иной степени все они друг другу родственники. И никаких следов вырождения, вот что странно.