Журнал наблюдений за двадцать лет
Шрифт:
Тем временем, бракосочетание состоялось, и молодожены ушли уединяться в изолятор. Дежурить у входа, назначился Лужин с Наташей, которые к тому времени успели закинуться порцией «портвешка». Время было выделено с половины одиннадцатого до полудня, то есть полтора часа. Что там делали всё это время молодожёны – известно им одним, но побыв наедине выделенное время, они вышли и довольно улыбались. Проходя мимо сотрудников, Лиза обронила фразу: «Всё было очень хорошо, только мы сильно замёрзли, холодно тут у вас». С этого дня Борис Налимов и Лиза стали мужем и женой, с чем их и поздравили сотрудники отделения.
Делать после обеда было нечего. Мои рабочие – Анатолий и Михаил в ближайшее время должны
В задней части двора у нас было место для костра. В то время противопожарной безопасности внимания уделяли мало, и сотрудники нередко в этом месте устраивали шашлыки и барбекю. Мы натаскали из мастерской ненужных дощечек и развели огонь. В образовавшиеся угли положили картофель и начали рассказывать всякие байки. Через некоторое время, к нам присоединился Лужин и тоже, в свою очередь, рассказал, закурив папиросу, как в молодости ездил в колхоз и там так же жёг костры. Через некоторое время картофель был испечён, и наша компания из четырёх человек осторожно вынимала его, перекидывая из руки в руку, охлаждая своим дуновением. Есть особо не хотелось, после обеда все были сыты, но в этой трапезе было что-то невероятно прекрасное и приятное. Взрослые люди часто вспоминают детство и юность с ностальгией и всё то, что напоминает нам о навсегда ушедшим годам, вызывает массу положительных эмоций. Так было и в этот раз. Сидя у догорающего костра, мы ели картофель, приправленный солью, и вспоминали разные интересные случаи из далёкого прошлого. Спустя более двадцати лет, печатая в редакторе эти строки, до сих пор ощущаю этот осенний неповторимый аромат и невольно улыбаюсь своим воспоминаниям. Я задержался в этот день до половины пятого и уведя в означенный час довольных больных, отправился домой.
Глава 21. Запасные койки.
В любом учреждении есть такое явление, как текучка. Наша больница не являлась исключением. Михаил Иваныч, с которым я начинал работать – ушёл на пенсию, вернулась из декретного отпуска- Семёнова, уже какое-то время работала Света Кулешова, ещё одна моя бывшая одногруппница, которую я знал ещё по школе, уставная от постоянной езды в областной центр, где работала ранее. Она, впоследствии, сыграет немалую роль в жизни отделения. Пришло известие о том, что Щукарь повесился. Некоторое время он работал на стройке, но работать там-это не вино больным таскать и пьяным под столом валяться. Там трудиться надо. Видно, изнеженное сознание не выдержало таких нагрузок. Рассчитался и друг Меркулова, тот кого взяли вместо Щукаря. Отличился он лишь тем, что много болтал, тоже- любил крепко выпить и по примеру Уланова поступил учиться на юриста.
Алексея Лужина пришёл менять Гера Гурин. Пришёл не один, а со своей новой подругой. Несмотря на то, что Гера, как и Алексей, имел свою семью, он был не прочь интрижек на стороне. И теперь его фигуру украшала Ирина Богданова. Все уже подзабыли о её дружбе с Хоменко, и уж тем более-Лужиным. Коллеги быстро привыкли к их недвусмысленным отношениям и мало кто размышлял над тем, какого сейчас его семье, для которой происходящее было настоящей трагедией. Так бывает: у кого-то горе, а всем вокруг весело. Всё, как всегда.
С недавнего времени в палатах были разрешены телевизоры. Не во всех, конечно, а со второй по четвёртую. Электрические розетки расположили снаружи, а к телевизору ток шёл через удлинитель. Персонал, по задумке, должен был выключать контакт ровно в 10 вечера. Больных это не устраивало, так как в позднее время по некоторым телеканалам показывали передачи для взрослых, которые отлично содействовали снятию гормонального напряжения. Если кто-то из персонала лишал пациентов этого удовольствия: вынимал вилку из розетки, то больные начинали из вредности часто проситься в туалет и всячески мешать персоналу отдыхать после трудовой деятельности. Не найдя иного выхода, сотрудники махнули рукой и не обращали внимание на то, что подопечные всю ночь стучали кроватями под американские фильмы сомнительного содержания. Просыпались на завтрак такие «телеманы» крайне неохотно и с одутловатыми лицами подолгу засиживались в столовой.
В такой обстановке, утром в отделении случился небольшой скандал. Дело в том, что санитар Сашок в ночную смену немного не рассчитал дозу алкоголя и, грубо говоря, обильно наблевал где-то в углу. Наутро, увидев безобразие Татьяна Маслова решила понудить Сашка убрать результат своего неудачного пищеварения. Санитару было не до того, он уже искал деньги на опохмел. На просьбы назойливой коллеги он лишь только недовольно буркнул: «Ты тут санитарка – ты и убирай!». Конечно, Татьяна вопрос быстро решила при помощи своего уборщика- Огурца, но на Сашка затаила обиду.
Лужину не терпелось как можно быстрее уйти с пятиминутки. Ведь за порогом его уже ждали закадычные друзья – Жоржик и ещё один наш санитар-Левандовский. Последний работал уже года два и был постоянным членом «клуба любителей портвейна». Все вместе они планировали провести утро в ближайшей забегаловке за употреблением любимого напитка. Сашок сразу остался не у дел. Потому, что денег он так и не нашёл, а поить за свой счёт его никто не хотел.
После долгого экскурса в историю Гражданской Войны Полушкин, как всегда, закончил свою речь призывом к дисциплине на рабочем месте:
– …надо ещё раз повторить вам, что употребление алкоголя на смене совершенно недопустимо и необходимо принимать решительные меры по искоренению этого пагубного явления.
Сидевшая всё это время тихо санитарка Маслова не выдержала и с возмущением прервала речь, которая должна была вот-вот окончиться формальными декларациями, и сотрудники разошлись бы кто-куда.
– Дмитрий Ильич! Вот вы все говорите и говорите каждый раз: «Принимаем, решительно перепринимаем!..» Вот сейчас стоит за решёткой наш обормот едва живой. Давайте – принимайте, меры свои, реши-тельные! А то только языком болтать и можете!
Делать руководству было нечего, вопрос поставили ребром и как-то реагировать было надо. Сашок чувствовал себя прескверно и начальству не составило никакого труда его уволить. Это была последняя смена отставного матроса и года через три он скоропостижно скончался в возрасте тридцати трёх лет от пьянства, так и не отдавши мне долг в размере трех рублей.
Часам к одиннадцати утра в отделение зашел завхоз. Он прошёл во врачебный кабинет без стука. Через какое-то время он вышел вместе с Полушкиным, и они направились в отделение. Я попался им навстречу, и Полушкин попросил меня присоединиться. Мы вместе зашли в палату №3. С первого взгляда было понятно – помещение нуждается в ремонте. Мне было дано задание- расселить всех больных и найти подходящих работников.
– …на складе всё есть, приходите – забирайте. – Размахивая руками горланил Семейкин, – если чего и не хватит – в ближайшее время больница получит…
Я сильно засомневался в словах завхоза. Что-то как-то я уже подобное слышал и начал высказывать свои возражения:
– Может для начала принести стройматериалы в достаточном количестве, а уж затем – выселять больных и начинать ремонт?
– Виталий Григорьевич, – с раздражением и злобой перебил меня Полушкин, – вы должны делать всё, как велит вам замглавврача, обсуждать его распоряжения вы будете дома или где-то в другом месте!