Журнал Наш Современник №10 (2004)

Журнал Наш Современник

Добавим от себя: можно сколь угодно провозглашать борьбу с буржуаз­ным Западом, воссоздавать московский тягловый строй, созидая “град ограждения”, — если при этом менять сакральный юлианский календарь на западный григорианский (вполне в духе церковных реформ ХVII в., дабы “вписаться” в “общеисторический процесс”, игнорируя неоспоримый факт собственного ритма каждой цивилизации) — все усилия будут тщетны. Рево­люцию по старцу Филофею, которая была неизбежна, подменили революцией по Марксу. В конце жизни Сталин явно пытался это исправить, но так до конца и не решился; к тому же было уже поздно, слишком поздно... Полити­чески истинной, действительно русской революцией была бы встреча монархии и рабоче-крестьянского, даже социалистического движения (по Конст. Леонтьеву), экклезиологически — восстановление дораскольного единства Русской Церкви (по епископу Андрею). В этом случае Красное знамя Советов стало

бы Красным стягом Куликова поля. Но этого не произошло, прежде всего, по двум причинам — буржуазно-чиновничьей опоры истори­ческой формы монархии и господства марксизма в рабочем движении.

“Трагедия Клюева — свидетельство того тончайшего процесса, который завязал в далекие 20-е первопричины краха Москвы в наши 90-е” (А. Дугин). “Великое Делание” не удалось, как не удалось оно в свое время у долгие годы пытавшегося работать у атанора первого русского масона Ивана Перфильевича Елагина…

Замечательно при этом, что Клюев находит в совершающемся следы совершения “работы”, преследующей по видимости очень похожие, но на самом деле совершенно противоположные цели.

Незабудки в крови малютки

На лесной сосновой тропе

Багровеют целые сутки,

Как роса на житном снопе.

В Заонежье, в узорных Кижах,

Где рублевский нетленный сад,

Стальноклювый гость из Парижа

Совершает черный обряд.

Здесь очень важно не только точное указание на происхождение “гостя” — “из Парижа” , но и присутствие того же алхимического ворона ( “стально­клювый” — сталь, Acier также алхимический термин субстанции, отворяющей первоматерию), что и в строках о царских бармах. “Гость”, по-видимому, делает то же (или по видимости то же) самое, а следовательно, “кровь малютки” есть также ключ к неким “царским бармам”, некое отношение к хранению которых имеет “гость”. Это та же чаша Китовраса, но только наоборот. То, что свержение Бурбонов в ХVIII веке во Франции и Романовых в начале ХХ века в России было окрашено в республиканско-демократические тона лишь для “внешних”, сегодня более чем очевидно. Но почему именно “из Парижа”? Если речь идет о масонах, как это может представляться на первый взгляд, то в одинаковой степени можно говорить и о Лондоне, и об Амстердаме, и тем более о Нью-Йорке. Но тема “масонского” (или “жидомасонского”) заговора вообще не интересовала Клюева, а следова­тельно, речь здесь идет о чем-то ином, и причем вполне определенном, совершенно конкретном. Интересующихся данным вопросом за более подробными разъяснениями отсылаем к главе из нашей работы “Русь Мipoвеева” под названием “Священная загадка” или священная тайна?” (на сайте www.chevengur.ru). Суть в следующем. После каролингской узурпации VII-VIII веков и утверждения римокатолицизма в Европе (прежде всего, в государстве франков) представители группы аристократических родов, которые французский исследователь Александр де Даннан определяет как “черные роды”, а мы объединяем под именем “мелюзинитов”, выдали себя за наследников “первой расы” королей (тех самых, “длинноволосых”, о которых здесь уже шла речь) и в борьбе за власть окончательно встали на службу “тайне беззакония”. Именно с этой линией “парижского оккультизма” связана эзотерико-политическая идея о “Великом Монархе Европы”, которого, по нашему предположению, можно отождествить с лжепророком Апокалипсиса. Именно эти роды стояли за эзотерико-политическим “Орденом Приората Сиона”, рекламе которого посвящена известная, содержащая много ценной информации, но в целом кощунственная книга трех англо-амери­канских (!) авторов. По нашему мнению — это следует подчеркнуть особо, — наследие действительно истинного царского рода этими кругами лишь узурпировано, и деятельность их по существу всегда находилась в том же русле, что и деятельность Каролингов и Ватикана. Впрочем, и совершение “гостем из Парижа” “черного обряда” в “полночь русской истории” не может не быть попущено Промыслом, если

Истекли кровавые сроки

На всемирных тяжких часах

(из того же стихотворения); отсюда вытекает двойная роль “ворона” . Но это уже иная тема.

Если же говорить о Клюеве, то легко может возникнуть вопрос: откуда все это было ему известно? И окажется, что “человеческого” ответа на этот вопрос нет и быть не может. Историк и литературовед будут искать его в его юности, в годах пребывания в среде старообрядческих начетчиков, книжная образованность которых неизмеримо превышает привычные представления, и это будет верно. Но только отчасти. Обращает на себя внимание настойчивая систематичность касания поэтом самых ключевых метаисторических вопросов. Это означает, что речь идет не о книжном пересказе, но и не о поэтических озарениях. Речь идет о послании. От кого? Клюев сам

ответил на этот вопрос — “от медведя” .

Следует хотя бы в самых общих чертах сказать и о такой стороне “проб­лемы Клюева”, как о представляющемся, мягко говоря, спорным клюевском эротизме. При этом одни этот эротизм ставят поэту в вину, другие — в заслугу. Неправы и те, и другие. Точнее, их правота (или неправота, что одно и то же) “человеческая, слишком человеческая”.

Чаще всего ссылаются на отношение Клюева к Есенину и особенно на поэму “Плач о Сергее Есенине”. Но дело все в том, что клюевская любовь (какой бы она ни была) лишь представляется человеческой любовью. В ней нет человеческого — а следовательно, и чувственно-порочного; она засмертна.

С тобою бы лечь во честной гроб,

Во желты пески, да не с веревкой на шее!..

Быль или небыль то, что у русских троп

Вырастают цветы твоих глаз синее?

Вспомним, кстати, незабудки в крови малютки…

В той реальности, которой всецело принадлежит Клюев, вообще трудно, если не невозможно, говорить о поле в здешнем, земном, человеческом измерении, хотя и в ней, по-видимому, есть существа по естеству “четные” и “нечетные”. Клюев, быть может, имеет некое отношение к “нечетности”, но какое именно — остается его тайной, и не нам здесь о том рассуждать. Некий намек на малое-малое приближение к разгадке, впрочем, оставил сам Клюев:

По Заонежью бродят сказки,

Что я женат на Красоте...

Что у меня в суставе — утка,

А в утке — песня-яйцо…

Слилась с кометой незабудка (sic! — В.К. )

В бракоискусное кольцо.

Речь здесь о “внутренней жене”, обретаемой только аскетами. Это женственная природа души, к которой взывал преподобный Андрей Критский: “Душе моя, душе моя, востани, что спиши?” Она, эта “внутренняя жена”, и диктует поэтические строки, подобные строкам о Есенине. Поэзия всегда в известном смысле женственна, сапфична — даже тогда, когда простодушный “автор” об этом ничего не подозревает. Но о Клюеве этого не скажешь — он более чем знает все, о чем пишет. В случае Клюева можно говорить лишь об “ином эросе”, почти невозможно о поле и совершенно невозможно, недопус­тимо — о “сексе”. Нечто подобное, впрочем, возможно, имело место у Григория Ефимовича Распутина (не случайна его родовая фамилия — Новых): человеческому взору мерещится, “мстится” то, чего нет, но что своим “несуществованием” неким образом намекает на засмертную, нечелове­ческую целостность.

Брачная пляска — полет корабля

В лунь и агат, где Христова земля.

Это она, та самая пляска Давыдова перед скинией…

Все сказанное лишь приближение к прочтению клюевского послания. Оно — по ту сторону поэзии, по ту сторону истории. Оно — из глубин нашего “внутреннего Поморья”, “внутреннего Заволжья”, “внутреннего Севера”.

Клюев — “наше всё” .

Священник Олег СТЕНЯЕВ • Входите тесными вратами (Наш современник N10 2004)

Входите тесными вратами

о. Александр Круглов. Последняя война. Изд. “Просветитель”, 2004.

Книга отца Александра “Последняя война” — труд и своевременный, и более чем актуальный. В наше время мало кто способен так открыто и ясно изложить свою патриотическую позицию, как это сделал отец Александр.

Со своей стороны, вдохновившись содержанием книги отца Александра, хочется предложить благочестивым читателям библейский анализ таких явлений современной жизни, как международный банк, международный суд и “мировое правительство”, рассмотреть и само понятие патриотизма . Характер разбираемых вопросов может представляться находящимся вне поля религиозного мировоззрения. И такой ошибочной точки зрения придер­живаются те, которые хотят загнать религию в некое гетто или резервацию. Такой же ошибочной точки зрения придерживаются и те, которые будучи людьми религиозными смирились с подобным дискриминационным положением вещей, когда Церковь действительно отделена от государства, а вот государство своей излишней опекой и фискальным надзором никак от Церкви не отделится.

Апостол “языков” Павел активно противостоял произволу светской власти, защищая свои гражданские права. В Книге Деяний Святых Апостолов мы обнаруживаем следующие отрывки: “Но Павел сказал к ним: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас. Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это Римские граждане. И, пришедши, извинились перед ними и, выведши, просили удалиться из города” (Деян.16,37—39).