Журнал Наш Современник №12 (2004)
Шрифт:
В Первую мировую Пилсудский обещал австрийцам сотни тысяч польских добровольцев, но не смог набрать и тысячной доли от этого числа. Он создал “Польску Организацию Войскову”, по мере своих незначительных сил помогавшую австрийской армии. Весьма странно, что, оставаясь сторонником Франции, он активно воевал против ее союзника, на стороне ее врага (тоже, между прочим, империи, а вовсе не республики). Его присяга на верность австрийскому императору Францу-Иосифу лишь подчёркивает, как верно было отмечено Марком Алдановым, “слепую фанатичную ненависть к России”, так же как его полнейшую социально-политическую беспринципность. Тем не менее не без его активного содействия в ноябре 1916 года была провозглашена независимость Польши. На следующий год Временное правительство России признало этот акт. Пилсудскому впору было переметнуться на другую
В ноябре 1918 года Пилсудский был торжественно освобожден по случаю германской революции. Его встретили в Польше как национального героя и провозгласили временным главой государства. Называли его генералом, хотя враждебные ему депутаты сейма напоминали, что таковым он числился в австрийской армии (да и то, пожалуй, не вполне заслуженно). И все-таки он сумел проявить политическую гибкость, ум и дипломатические способности, идя, где надо, на компромиссы… Возможно, он слишком уверовал в свою счастливую звезду, мощь возрожденной независимой Польши и слабость изможденной от Гражданской войны России, а потому двинулся в 1920 году походом на Киев. Его пьянила идея великой Речи Посполитой, Польско-Литовского государства от Балтийского до Черного морей, включающего Литву, Белоруссию и Украину. В то время и произошло первое наиболее близкое, хотя и заочное знакомство маршала Польши и сорокалетнего члена Реввоенсовета Юго-Западного фронта Иосифа (по-польски Юзефа) Сталина, одного из создателей знаменитой Первой конной армии, руководимой Буденным и Ворошиловым, которая успешно воевала с белогвардейцами.
Как пишет итальянский историк Джузеппе Боффа: “Интриги Антанты с целью заставить воевать против Советской России государства-лимитрофы весной 1920-го привели к затягиванию гражданской войны еще на год. Главным действующим лицом выступила на этот раз Польша, опиравшаяся на поддержку Франции”. К тому времени Красная Армия разгромила украинских националистов Петлюры и оттеснила Белую армию далеко на юг. Казалось бы, Пилсудский слишком запоздал с нанесением удара большевикам: ведь еще недавно Деникин угрожал Москве, а Петлюра хозяйничал в Киеве. В это время польское наступление вполне могло бы окончательно уничтожить диктатуру большевиков. Однако Пилсудский опасался не столько Советской России, сколько победы адмирала Колчака и генерала Деникина. “Все лучше, чем они,— писал он. — Лучше большевизм!” Это не свидетельствовало о его внезапно вспыхнувшей любви к коммунистическим идеям. Он понимал, что победа “демократического” Белого движения, поддержанного Западом, лишает Польшу возможности захватить обширные земли на востоке и юго-востоке. Он утверждал: “Белоруссия, Литва, Украина — основы нашей экономической независимости”.
Нетрудно уловить в этом черты сходства с гитлеровским желанием отхватить побольше “жизненного пространства” для своей страны. В данном случае независимость Польши, как полагал Пилсудский, требовала полной зависимости от нее трех других стран. Логика агрессивного национализма! Военную помощь от Франции Пилсудский получал именно для войны против Советской, а не буржуазной (в случае победы “белых”) России. А помощь эта была немалой! Польша получила от Франции весной 1920 года около 1,5 тысячи орудий, 300 тысяч винтовок, 3 тысячи пулеметов, 350 аэропланов. Из США было доставлено 20 тыс. пулеметов, 300 аэропланов, 200 танков (и все это — не считая огромного числа различного снаряжения). Пилсудский заключил соглашение с Петлюрой о совместных действиях. В таких условиях победа маршала Польши, казалось бы, не вызывала сомнений. И действительно, он успешно вторгся на Украину и вскоре захватил Киев. Тогда же начал свое наступление из Крыма барон П. Н. Врангель.
Но тут не было учтено то, что плохо укладывается в примитивные геополитические доктрины: воля народов, населяющих данные территории. Пилсудский показал
Польское вторжение вызвало сильную реакцию в России. Даже несколько царских генералов, настроенных патриотически и антибольшевистски, вызвались помочь Красной Армии. Добровольно на фронт пошли 12 тысяч коммунистов, 3 тысячи комсомольцев и сотни белых офицеров. Но самое главное, народы Украины и Белоруссии не желали установления панской власти.
При поддержке англо-французского флота Врангель двинулся на соединение с польской армией. Но к этому времени она уже была остановлена. На захваченной поляками территории власть им, по существу, не принадлежала. Здесь действовали очаги сопротивления, партизанские отряды. В июле началось наступление войск Западного фронта под командованием Тухачевского. Отступление белополяков стало принимать форму панического бегства. Как признавался Пилсудский: “Паника вспыхивала в местностях, расположенных даже на расстоянии сотен километров от фронта, а иногда даже в высших штабах, и переходила все глубже и глубже в тыл. Стала давать трещины даже работа государственных органов; в ней можно было заметить какой-то неуверенный, колеблющийся пульс... Таким образом, начинал организовываться наиболее для меня опасный фронт — фронт внутренний”. (Тут маршал стыдливо умалчивает о полном поражении на полях боевых сражений.)
По призыву II конгресса Коминтерна рабочие Западной Европы выступили в защиту Советской республики, саботируя экономическую и военную помощь Польше. Сам того не желая, Пилсудский оказался поджигателем... мирового революционного пожара! Он полностью, подобно его союзникам, опростоволосился на международной арене.
Однако ситуация резко изменилась, когда Красная Армия, развивая наступление, вторглась в Польшу и стала угрожать Варшаве. Тут в полную силу проявил себя польский национализм и патриотизм, к которым воззвал Пилсудский. Надежды большевиков на классовое единство рабочих и крестьян всех стран не оправдались. Поляки проявили энтузиазм, защищая независимость родины, и сплотились на этой основе. Кроме того, им по-прежнему оказывала помощь Франция, пославшая сюда еще и своих советников.
И вот, когда апологетам мировой революции казалось, будто после падения Варшавы откроется путь на Берлин и восстанет весь пролетариат Западной Европы, произошло нечто противоположное: поляки, оказав яростное сопротивление, пошли в наступление, сметая полки Тухачевского, не предвидевшего подобного оборота событий... Позже, разбирая причины своего поражения, этот “красный маршал” полагал, что главная из них “заключается в недостатке подготовки командующих войсками”. Этот упрек следовало бы отнести прежде всего к нему самому, в то время достигшему всего 28 лет, не имевшему высшего военного образования и даже практического опыта службы на разных ее ступенях (в Первую мировую он был поручиком, да и то недолго, быстро попав в германский плен). Тухачевский находился в эйфории, видя, как панически отступают поляки. Он гнал свои передовые части вперед, не считаясь с отсутствием прочного тыла, необходимых боеприпасов и резервов. Ему грезилось, как он “на плечах противника” вступит в Варшаву и покорит Польшу.
В общем советские войска Западного и Юго-Западного фронтов имели 176 тысяч штыков и сабель — примерно на 46 тысяч больше, чем у поляков. Однако непосредственно у Тухачевского было всего 53 тысячи красноармейцев. А на Юго-Западном фронте больше половины военнослужащих сражались с армией Врангеля. Так что в критический момент войны перевес был — и в числе, и в вооружении — на стороне белополяков. Неудивительно, что непродуманное наступление — на ура! — Тухачевского закончилось полным провалом, около 25 тысяч красноармейцев оказались в плену, и почти все они были расстреляны или умерли от болезней, голода, лишений.
Другое обвинение в разгроме советского Западного фронта Троцкий возложил на Сталина, якобы специально остановившего наступление с юго-востока на Варшаву, в частности Первой конной. Однако в действительности и на этом участке фронта польское сопротивление резко возросло при лозунге “Отечество в опасности!” В конце концов, поляки продвинулись на восток от предлагавшейся ранее англичанами “линии Керзона”. Ставка на мировую революцию была бита, и Советская Россия вынуждена была отдать панской Польше западные земли Белоруссии и Украины.