Журнал Наш Современник 2009 #3
Шрифт:
"Буду учиться в каком-нибудь училище в городе, начну заниматься где-нибудь в драмкружке", — так выстраивал я свои планы на будущее.
Но сказать такое родителям я не мог. Большинство наших ребят после школы уходили в мореходку, в летное училище. А я — в артисты?
Несколько дней я готовился к разговору с родителями. В школу ходил исправно. Наконец вечером, когда все были за столом, решился.
— Не хочешь учиться?! — строго сказал отец. — Живи неучем. Я попытался объяснить:
— Мне надо куда-то, где…
— Володя, учебный год уже идет. Зима впереди. Куда сейчас? — осторожно начала мать.
— У тебя с учебой не ладится или с учителями? — жестко спросил отец. Я смешался, не зная, как ответить.
— Колька тебя баламутит, — сказала мать. — Держись за землю: трава обманет.
Лицо отца сделалось кислым.
— Вольному — воля. Пускай, мать, сам решает. Пошли загонять скотину. На дворе темень.
Они в тягостной тишине оделись и вышли из избы.
Утром я молча поел хлеба с молоком и пошел в школу.
…Теперь мы с Колькой виделись редко. Он рано уезжал вахтовым автобусом на работу, поздно возвращался. Встретившись с ним вечером на улице, я удивился тому, как он изменился. Говорить он стал мало. И то как бы нехотя. И начал курить.
— Коль, — спросил я его, — чем ты на работе занимаешься?
— Аккумуляторы заряжаю…
У меня на языке вертелся вопрос про телескоп. Но я промолчал.
За неделю до Нового года внезапно умер учитель английского языка Петр Петрович Саушкин. Выходил из школы и около крыльца упал: остановилось сердце. Для нас это было нелепицей. Всю войну прошел, а тут…
Приехали из города военные: солдаты и два офицера. Один — полковник. Оказывается, учитель был военным разведчиком, и о нем писали даже в книге. А мы привыкли, что он не совсем нормальный: то трясется весь, то не в тот класс зайдет, куда надо… Мы не думали, что разведчики могут быть такими. Два боевых ордена и несколько медалей теперь лежали на красных подушечках.
Я стоял у гроба, когда подошел Колька.
— Когда он ушел добровольцем на фронт, ему было всего на два года больше, чем мне! — шёпотом сказал он.
Прогремели залпы салюта…
В конце февраля наш класс взбудоражила весть. В поселке обокрали магазин. Взяли так, кое-что по мелочи. Но — кража!
Кольку забрали на глазах его бывших одноклассников два долговязых милиционера, прямо на остановке автобуса, около школы. Взяли его одного. Говорили, что в кармане спецовки у него на работе обнаружили украденные в магазине дорогие конфеты.
Ракитина увезли в город. Был суд.
Наконец Колька вернулся. Говорили, что, учитывая его возраст и то, что, кроме матери, он единственный в семье кормилец, ему дали условный срок. Я не решался напрямую спросить
Теперь Колька изменился еще сильнее. У него и походка стала другой. Шагал он теперь не спеша, резвость пропала. И взгляд! Холодный и чужой.
Нас, одноклассников, сторонился. Я шел, казалось, к своей цели: учился, драматический кружок снова стал работать. У меня все складывалось, а у Кольки нет. Я чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним.
…Гром грянул неожиданно, в мае.
К Макеевым мы приходили из любопытства. Не танцевали, а так, крутились возле. И Колька иногда появлялся. Он каждый раз выискивал глазами Таньку Кузьмичеву. Толкался рядом с ней.
Густой запах цветущей черемухи и сирени будоражил, а радостный молодой голос из проигрывателя добавлял ландышевого восторга:
— Ландыши, ландыши, Светлого мая привет…
Кружилась голова. Около десятиклассницы Таньки всегда вращались, как вокруг звезды, свои планеты и спутники. Она была самой яркой на здешнем небосводе. Как Вега — звезда Северного полушария.
Но вот с Колькой у них что-то не ладилось. Танька становилась рядом с ним скованной, не смеялась.
… У ворот макеевского двора в тот раз Кольке попался Валька Востри-ков с пугачом в руках. Колька отобрал эту "забаву" — медную трубку с гвоздём и резинкой. В такую трубку набивали серу от спичек. При ударе гвоздя раздавался хлопок.
Колька от нечего делать крутил заряженный пугач в руках. Танька выскочила из круга танцующих и нечаянно наткнулась на Кольку. Пугач выстрелил — лицо Таньки опалило пламя.
Зажжав ладонями лицо, Танька закричала. Круг танцующих замер. Таньку вскоре увезли в больницу. Колька куда-то исчез.
… У Ракитиных над калиткой, на толстых столбах, лежала потемневшая от времени перекладина. Накинув на нее брючный ремень, Колька в тот же вечер повесился.
Утром Кольку обнаружил, собирая коров в стадо, пастух Василий Супонь.
— Чуть-чуть одной ногой Коляй-то чиркал по земле. Мог и не удушиться. А могла и жердинка-то не выдержать, тогда б… Во второй раз не каждый решится, — рассказывал всем пастух.
— Это я недоглядела. Я всё… — сокрушалась мать Кольки и ходила по двору словно заблудившись.
Танька вышла из больницы такая же розовощекая, как и раньше. Глаза ее, кажется, смотрели еще лучистей и зорче.
В десятом классе у нас появилась учительница по астрономии. Пухленькая блондинка Ольга Васильевна приехала из города.
Учительница с первого же урока завладела классом. Ее нельзя было не слушать.
— Удивительно, какие разные все звезды! — произнесла она, тряхнув золотистой прической. И мы молча разделяли ее удивление.