Журнал Наш Современник №3 (2001)
Шрифт:
Книга написана ярко, выразительно, даже тогда, когда речь идет вроде бы об известных сюжетах. Вот о юности Сталина: “Коба очень быстро прославился нетерпимостью к несогласным с ним. Обнаружилась и другая черта характера Джугашвили — стремление быть первым... Исчезли юношеская бесшабашность, он pано созревал, приобретал привычки углубленного в себя, порой раздражительного взрослого. От юношеских лет осталась разве стремительная походка, Иосиф не ходил, а почти бежал. Товарищи прозвали его “геза” (идущий прямо). Эту привычку Сталин сохранил почти до смерти”.
А вот отрывок о деятельности главы Советского государства, он взят из неизвестного
Не правда ли, обе сцены весьма красноречиво написаны! И такова вся книга. Да, некоторые новые публикации документов, извлеченных из секретных архивов, в ней не учтены, однако горячее исследование профессора Яковлева нисколько не устарело и весьма полезно.
Заметим, как и другие его знаменитые работы. Вот “1 августа 1914 года”, вышедшая четверть века тому назад, где впервые после долгого перерыва русскому читателю рассказали о роли масонов в Февральской революции, она вызвала переворот в умах! А его работы о маршале Жукове, где эта грандиозная личность предстала во всем своем блеске и величии! Нет, такие труды всегда остаются востребованы читателями, причем очень разного уровня.
Или вот самое актуальное ныне из всех, пожалуй, знаменитых произведений Яковлева. Напомнила о нем некая Боннэр в своем пространном интервью в одной из столичных газет. Бывшая санитарка, она давно стала профессиональной “правозащитницей”. Чьи же “права” она теперь оберегает? Прежде всего чеченских бандитов: “Разговоры о том, что Масхадов нелегитимен — это лапша на уши всему населению”. Так, а еще чьи “права” в России нарушаются? Обвиняемых в шпионаже Поупа и Григория Пасько. Кто же такая и откуда эта “правозащитница”? О ней свое время с исчерпывающей полнотой написал Николай Николаевич. Портрет получился настолько выразительный, что мы не пожалеем места на цитату, уж больно интересно и даже весело:
“ ...Все старо как мир — в дом Сахарова после смерти жены пришла мачеха и вышвырнула детей. Во все времена и у всех народов деяние никак не похвальное. Устная, да и письменная память человечества изобилует страшными сказками на этот счет. Наглое попрание общечеловеческой морали никак нельзя понять в ее рамках, отсюда поиски потусторонних объяснений, обычно говорят о такой мачехе — ведьма. А в доказательство приводят, помимо прочего, “нравственные” качества тех, кого она приводит под крышу вдовца, — своего отродья. Недаром народная мудрость гласит — от яблони яблочко, от ели шишка. Глубоко правильна народная мудрость...
Вдовец Сахаров познакомился с некой женщиной. В молодости распущенная девица достигла почти профессионализма в соблазнении и последующем обирании пожилых и, следовательно, с положением мужчин. Дело известное, но всегда осложнявшееся тем, что, как правило, у любого мужчины в больших летах есть близкая женщина, обычно жена. Значит, ее нужно убрать. Как? “Героиня” нашего рассказа действовала просто — отбила мужа у больной подруги, доведя ее шантажом, телефонными сообщениями с гадостными подробностями до смерти. Она получила желанное — почти стала супругой поэта Всеволода Багрицкого.
Инженер убрал ее, попросту убил и на долгие годы отправился в заключение. Очень шумное дело побудило известного в те годы советского криминалиста и публициста Льва Шейнина написать рассказ “Исчезновение”, в котором сожительница Злотника фигурировала под именем “Люси Б.”. Время было военное, и, понятно, напуганная бойкая “Люся Б.” укрылась санитаркой в госпитальном поезде. На колесах раскручивается знакомая история — связь с начальником поезда Владимиром Дорфманом, которому санитарка годилась разве что в дочери.
В 1948 году еще роман, с крупным хозяйственником Яковом Киссельманом, человеком состоятельным и, естественно, весьма немолодым. “Роковая” женщина, к этому времени вооружившись подложными справками, сумела поступить в медицинский институт в Москве. Там она считалась не из последних — направо и налево рассказывает о своих “подвигах” в санитарном поезде, осмотрительно умалчивая об их финале. Внешне она не очень выделялась на фоне послевоенных студентов и студенток.
Что радости в Киссельмане, жил он на Сахалине и в Москве бывал наездами, а рядом однокурсник Иван Семенов, и с ним она вступает в понятные отношения. В марте 1950 года у нее родилась дочь Татьяна. Мать поздравила обоих — Киссельмана и Семенова со счастливым отцовством. На следующий год Киссельман оформил отношения с матерью “дочери”, а через два года связался с ней узами брака и Семенов. Последующие девять лет она пребывала в законном браке одновременно с двумя супругами, а Татьяна с младых ногтей имела двух отцов — “папу Якова” и “папу Ивана”. Научилась и различать их — от “папы Якова” деньги, от “папы Ивана” отеческое внимание. Девчонка оказалась смышленой не по-детски и никогда не огорчала ни одного из отцов сообщением, что есть другой. Надо думать, слушалась прежде всего маму. Весомые денежные переводы с Сахалина на первых порах обеспечили жизнь в Москве двух “бедных студентов”.
В 1955 году “героиня” нашего рассказа, назовем наконец ее — Елена Боннэр, родила сына Алешу. Так и существовала в те времена гражданка Киссельман-Семенова-Боннэр, ведя развеселую жизнь и попутно воспитывая себе подобных — Татьяну и Алексея. Злополучный Моисей Злотник, отбывший заключение, терзаемый угрызениями совести, вернулся в середине пятидесятых годов в Москву. Встретив как-то случайно ту, кого считал виновницей своей страшной судьбы, он в ужасе отшатнулся, она гордо молча прошла мимо — новые знакомые, новые связи, новые надежды...
В конце шестидесятых годов Боннэр наконец вышла на “крупного зверя” — вдовца, академика А. Д. Сахарова. Но, увы, у него трое детей — Татьяна, Люба и Дима. Боннэр поклялась в вечной любви к академику и для начала выбросила из семейного гнезда Таню, Любу и Диму, куда водворила собственных — Татьяну и Алексея. С изменением семейного положения Сахарова изменился фокус его интересов в жизни. Теоретик по совместительству занялся политикой, стал встречаться с теми, кто скоро получил кличку “правозащитников”. Боннэр свела Сахарова с ними, попутно повелев супругу вместо своих детей возлюбить ее, ибо они будут большим подспорьем в затеянном ею честолюбивом предприятии — стать вождем (или вождями?) “инакомыслящих” в Советском Союзе.