Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 1976-1977
Шрифт:
— Кто знает, сколько лет она путешествовала среди звезд…
Мне кажется, мы говорим уже так, как следовало бы говорить, найдя ее. Но ведь мы пока не нашли…
О мечте я поведал Нине. Уж она-то, наверное, смогла бы понять! Но нет, этого, увы, не произошло. Вероятно, она была слишком уж увлечена сбором коллекции зоопланктона.
Во время очередного погружения мне хотелось захватить как можно больший район дна. Я вел аппарат на глубине двести метров. Вокруг черно-синяя вода. Она прозрачна, лишь нити «морского снега» медленно
— «Дельфин»! Как слышно? — привычные позывные. Связь с «Одиссеем» поддерживаем каждые пять минут.
«Одиссей» — наша плавучая база, большущий корабль, получивший имя в честь исследовательского судна с таким же названием, плававшего лет десять назад. А тот первый исследовательский корабль назван в честь Одиссея — великого мореплавателя древности, маршруты которого все точнее ложатся на современные карты… Фантастика!
Чем ниже опускается наш «Дельфин», тем становится светлее: это свет прожекторов отражается от серого дна. Оно пустынно. Ни одного живого существа! Вот нехитрая разгадка: Нина недолюбливает наши рейды, не участвует в них потому, что ей попросту нечего делать здесь, вблизи черноморского мертвого дна!
Серая пустыня, и над ней прозрачная темная вода со «снегом». «Дельфин» идет в десяти метрах от дна. Потом я начинаю сомневаться в правильности выбора именно этой цифры. Нет, нужно идти выше! Почему?.. Да потому, что парус, должно быть, огромен. Выше лучше обзор.
Я поднимаю аппарат еще метров на десять. Дно видно отчетливо в слепящем свете прожекторов, даже камин, торчащие сквозь слой ила. «Но почему мы должны найти именно парус? — вдруг задаю я себе вопрос. — Да, мы говорили с Николаем о нем. Но это только предположение, всего-навсего гипотеза. Да и можно ли верить в такое, право?.. И потом, разве Николай, руководитель экспедиции, сказал мне, что нужно искать именно парус, только парус, и ничего больше? Нет, не говорил он мне этого».
Я опускаю аппарат на прежнюю глубину и даже еще чуть ниже: будем ходить вдоль и поперек, обойдем весь район. И пусть кое-кто считает, что мы занимаемся пустяками.
«Дельфин» заходит в долину. Слева скалы, справа холмы. Скорость — полтора узла. Чтобы фотоаппараты успели произвести съемку, ничего не пропустив. Кое-где вижу крупных мертвых рыб. Они лежат на дне, наверное, уже давно. Здесь нет бактерий, вызывающих гниение. И рыбина на дне Черного моря может пролежать очень долго. При желании можно собрать коллекцию их для какого-нибудь биологического музея.
— «Дельфин», как слышно?
Позади десяток километров. Делаю разворот, иду к базе. На дальнем холме… Что это такое? Сдерживая нетерпение, веду аппарат туда… Нет, просто камень причудливой формы. А ведь где-то здесь, несомненно, покоится один из кораблей греческого капитана Одиссея! Когда-то плавали за золотым руном. И что такое золотое руно, какое оно, никто толком не знал. И сейчас, сегодня, завтра, всегда люди будут искать то звездный парус, то неуловимую ядерную частицу… О них тоже немного, в общем, известно.
…И все-таки какой он, звездный парус? Я попытался представить его. Наверное, он очень большой: световые лучи оказываю! едва заметное давление, и, чтобы сила была достаточной, нужна большая площадь. Еще что? Не исключено, что он очень легок, так легок, что никакие привычные нам эталоны эфемерности не подойдут для его характеристики. А вывод?.. А вывод из моих довольно простых рассуждений мог быть неожиданным. Мы искали скорее всего не там, где следовало!
Я с нетерпением дожидался конца смены.
И вот «Дельфин» всплыл. Нам кинули швартовые концы. Мягкий удар о пневматический кранец. Стальная лапа крана поднимает наш аппарат и водружает его на кильблоки в просторный ангар. Мы выбираемся на палубу через люк. Я бегу к Николаю.
— Что случилось? — встревоженно спрашивает он.
— Да уж случилось! — невпопад выпаливаю я и начинаю сбивчивый рассказ о предполагаемой конструкции паруса.
— Ну и что из этого следует? — спрашивает он. И сам же отвечает: — Да то, что искать его мы должны, пожалуй, на поверхности.
— Он должен плавать, — говорю я горячо. — Должен!
Ну и что же, отменять подводные дежурства?.. В конце концов мы решили сократить их, к удовольствию Нины. Вот когда мы с иен стали настоящими друзьями
Прошла неделя. Мы нанесли на карте направления течений. Данные о ветре были довольно точные, и мы надеялись теперь на успех. Мы повернули «Одиссей», обогнали течение, зашли на добрую сотню километров вперед, чтобы не пропустить предполагаемую находку. «Одиссей» стал совершать рейсы поперек течения, словно дожидаясь добычи. Нечего и говорить, что мы были далеко не уверены в успехе. Если говорить честно, у нас был один шанс из тысячи. В том случае, конечно, если «яхта» вообще существовала, не была нашей выдумкой.
…В одни из дней, когда мы почти потеряли надежду, наш трал для биопланктона зацепился за что-то. Нина позвала меня:
— Георгий, посмотри-ка!
Я прошел к лебедке. Из воды метрах в тридцати от кормы выступала какая-то полупрозрачная штуковина, точно огромный плавник рыбы. Мы подтянули ее поближе. Я стал всматриваться: она была цвета морской волны и оттого сначала показалась прозрачной. Ее нижний край глубоко уходил в воду. Я боялся поверить. Чтобы потом не разочароваться.
Заработала лебедка. Я не торопил событий. Кто-то положил руку на мое плечо. Обернулся: Николай. Я молча кивнул.
Он был не так велик: сотня квадратных метров, не более. Странной была его форма: он был похож на витую раковину. Поверхность его сияла в лучах утреннего солнца. И там, где была вершина раковины, к нему прицепился прозрачный пузырь. Совсем небольшой, около метра в диаметре. Он был пуст. Ничего особенного там, внутри, не обнаружилось. Когда мы подняли «яхту» на палубу, когда я окинул взглядом ее простые и вместе с тем какие-то необычные обводы, когда сумел угадать назначение некоторых деталей: маленького, едва заметного сиденья внутри пузыря-кабины, крохотной рукоятки, какой-то педальки, — только тогда радость открытия начала наполнять все мое существо.