Журнал «Вокруг Света» №01 за 1962 год
Шрифт:
Однажды я вышел из «трубы», чтобы проинструктировать товарищей, как обращаться с рацией, — вам ведь известно по фильму, что я со своей радиостанцией скрывался в центральном родильном доме Осло! И у двери чуть не столкнулся с человеком, который, увидев меня, отпрянул и быстро пошел прочь. Уходя, он то и дело оглядывался. Это меня насторожило. Вечером я вернулся поздно... И опять чуть не столкнулся с тем же человеком. Все стало ясно — меня выследили. Я зашел к главному врачу, который приютил меня, и сказал:
— Нужно бежать. Шпик дежурит у дверей.
— А как он выглядит?
— Этот?
По тротуару взад и вперед ходил человек, с которым я дважды чуть не столкнулся.
— Он!
Тогда врач засмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал:
— Погоди, придет время, и ты будешь так же ходить под нашими окнами! Это отец ребенка, который с часу на час должен родиться!..
...И вот сегодня я сам бродил под окнами этого дома. У меня родилась дочка — доктор позвонил час назад. Это тот же самый врач. Я тогда сказал ему, что если доживу до часа, когда родится мой ребенок, то доверюсь лишь ему... Так и получилось, он принимал и мою первую дочь. Удивительная все-таки вещь — жизнь! Я надеюсь, вы простите меня за то, что наша беседа будет короче, чем предполагалось. Ровно в четыре я должен быть в родильном доме.
Простить его! Да ведь просиди мы с ним целые сутки, вряд ли он смог бы «подбросить деталь», которая лучше и органичнее завершала «сюжет», чем это неожиданное известие о том, что его дети впервые открыли глаза в том же месте, где Хаугланд выполнял в годы войны смертельно опасное задание. И воспреемником был тот самый врач, который, рискуя жизнью, прятал от нацистов их отца!..
Радист Кнут Хаугланд
Когда 10 июня 1940 года норвежская армия по приказу правительства прекратила сопротивление на территории Норвегии, двадцатидвухлетний сержант-радист Кнут Хаугланд находился на севере, неподалеку от Тромсё... Вместе со своей частью он успел эвакуироваться в Англию, где и поступил в специальную школу.
Там Кнут изучил все премудрости работы в подполье.
И вот наступил час, когда потребовалось применить полученные знания. Их, четырех норвежцев, должны были выбросить на высокое плоскогорье Хардангер-видда для подготовки нападения на завод тяжелой воды близ Рьюкана, чтобы уничтожить его.
Выбросили их глухой ночью. Стояла поздняя осень 1942 года. Европа была захвачена нацистами. Казалось, немцы вот-вот прорвутся к Волге. Войска союзников отступали в Ливийской пустыне...
Ветер рвал парашюты, дождь, перемешанный со снегом, сек глаза.
Хардангер-видда — это, как говорится в учебнике географии, «наиболее выраженное равновысотное плоскогорье с холмистым рельефом, массой озер и болот, неглубоких речек, среди которых подымаются горные вершины. Самая высокая из них Хардангер-скулен (1 876 метров) покрыта ледником почти округлой формы общей площадью около девяноста квадратных километров».
Самолет был маленький, и, кроме летчиков, места хватало только для четверых с рацией, запасными батареями для нее и запасом пищи на несколько дней.
Мешки с боеприпасами и продовольствием должен был сбросить другой самолет, но его сбили в пути.
По рации сообщили, что мешки сбросят следующей ночью. Но в эту ночь погода была еще хуже, чем накануне... А вторая за ней — штормовая. Поздняя осень клубила над океаном туманы, ставила на пути самолета бесконечные заграждения — дождевые завесы. К тому же немцы забеспокоились: то ли они что-то узнали, то ли их станции засекли рацию Хаугланда. И через несколько дней, оставшись без продовольствия, люди получили приказ: немедля уходить в горы, к леднику...
На лыжах прошли они большую часть пути — до одной из заброшенных пастушьих хижин в горах, вблизи от границы вечного льда. Там они жили и готовили нападение на химический завод «Норшкгидро», находившийся в глубокой долине в семи километрах от Рьюкана и в тридцати от их хижины.
Установили, что немцы заминировали все подходы к заводу. Не заминированы были только подъездные железнодорожные пути: значит, проникнуть на завод нужно через железнодорожные ворота, которые заперты на замок и железную цепь. Караулы сменяются каждые два часа: значит, вся операция должна занять не больше полутора часов. Между машинным отделением и электролизной установкой — барак, в котором живут пятнадцать немецких охранников: значит, к тому моменту, когда подрывники займутся своим делом, группа прикрытия должна блокировать этот барак, чтобы никто не помешал подрывникам... Так постепенно вызревал план операции.. И каждая деталь его утверждалась за морем, в штабе.
Еда, что была в рюкзаках, пришла к концу.
О еде было запрещено говорить, но когда они засыпали, их радовали сны, в которых они вовсю уписывали самые вкусные в мире яства. И так было до тех пор, пока случай не послал им отбившегося от стада оленя!..
— Это был не олень, а настоящая спасательная экспедиция, без него мы погибли бы... Это ясно... Мы съели его без остатка, — вспоминает Кнут... — Мы выпили его кровь... Сварили все — глаза, рога, кожу. И съели. И все, что находилось в желудке... Еще бы, это была зелень, витамины. А у нас уже начиналось нечто вроде цинги.
В феврале они получили «с неба» пищу и боеприпасы, доставленные самолетом вместе со второй группой в шесть норвежцев.
Все было подготовлено к удару.
Некоронованный царь-воздух
В Суоми мой друг финн убеждал меня, что некоронованная царица Финляндской Республики, первооснова ее промышленного развития, — ель, а кронпринцесса — сосна.
В Норвегии, казалось мне, некоронованная царица — селедка, кронпринцесса — треска...
Разве помыслы большинства героев норвежской литературы не вращаются вокруг рыболовства, разве их благосостояние не зависит от удачного лова у Бергена, на Лофотенах или вдали от берегов, в открытом море?
В большинстве повестей и романов — о чем бы ни говорили, чем бы ни занимались герои их — в конце концов Римом, к которому вели все пути, всегда была рыба...
Сельдь. Треска. Улов. Сети.
Редко в каком романе Ионаса Ли, Гарборга, Бойера нет речи о них.
Норвегия, думалось, — это изображенные Кристианом Крогом рыбаки в зюйдвестках... Это женщины на берегу, с надеждой и с тревогой вглядывающиеся в морскую даль — с уловом или без него вернутся мужья, и вернутся ли?..