Шрифт:
Главная битва танкиста
Солнечный и очень теплый день. 23 августа. 1942 год.
Еще час назад стояла удивительная тишина. И вдруг... К 16 часам более двухсот фашистских танков уже вплотную вышли к городу, к самой Волге, а мы возимся близ Орловки на заводском складе танковых боеприпасов.
— Тревога! Тревога! Тревога! Фашистские танки прорвались к Волге. Захвачены Рынок, Орловка, Спартановка. Быстрей, быстрей загружайтесь. По пять снарядов, и хватит. Вперед на Орловку,
Подумать только, через час-другой наша рота из десяти красавцев Т-34, загрузив боеприпасы, должна была форсированным маршем убыть на фронт в район Калача, что на Дону. До него сто километров, целых сто. Однако так было утром. В середине дня фронт уже не на Дону, а у Волги, у самых северных окраин Сталинграда.
Что же произошло?
Накануне, то есть 22 августа, главным силам 6-й немецкой армии после ожесточенных боев с войсками 62-й армии удалось форсировать Дон и захватить оперативный плацдарм. Накопив на нем значительные силы, рано утром 23 августа ударная группировка противника силами пяти дивизий сломила сопротивление наших войск и устремилась к Волге.
В голове ударных сил врага шли танки 14-го танкового корпуса.
За ними моторизованные и пехотные дивизии. Фашистам удалось пробить узкий коридор, рассечь фронт наших войск и выйти крупными силами к северной части Сталинграда. В это же время с юго-запада к городу рвалась 4-я танковая армия. На ее пути встали войска нашей 64-й армии. Над городом нависла смертельная опасность.
Неожиданность ошеломляет. Фекленко раньше нас понял чрезвычайность обстановки и теперь внушал это нам:
— Ну живее, еще по два-три снаряда, и на Орловку... Слышите канонаду, это зенитчики отбивают атаки немецких танков. Лейтенант,— крикнул Фекленко,— ударь на Орловку, захвати полигон и закрепись на Мокрой Мечетке. Бери всю охрану склада. Всех, всех, кто есть, в бой!
— Есть захватить полигон, Орловку и закрепиться на Мечетке!
— Действуйте!
Вот она, первая боевая задача, наш первый бой за Сталинград... Рассуждать некогда, даю команду прекратить загрузку. Собрал командиров взводов. Объяснил обстановку. На большее времени не было.
— По машинам, «делай как я»,— показал флажками, и мы двинулись вдоль дороги из города на Орловку.
Разведку высылать некогда. Головным идет мой танк. При выходе со склада вдруг подскочил начальник штаба нашего учебного танкового батальона капитан Железнов и давай разносить нас за медлительность. Хотя мы и быстро шли, моторы ревели на всю мощь, но, видимо, напряженность обстановки и сознание того, что вот-вот немецкие танки с севера через тракторный завод ворвутся в город, требовали от него особой суровости, а от нас решительных действий.
Александра Васильевича Железнова мы знали превосходно. Больше месяца он готовил нас к боям, во все вникал, по-отцовски помогал и требовал. Судьба проведет его по многим фронтовым дорогам и позволит нам встретиться по совместной службе в академии бронетанковых войск.
Железное сообщил, что на полигоне, вблизи Орловки, группа танков под командованием старшего лейтенанта Григорьева уже отбивает атаки немецких танков и автоматчиков. Требовал установить с ними контакт и действовать вместе.
Быстро проскакиваем через овражистый ручеек и вперед — на Орловку. Оглянулся назад — город в огне. Один массированный удар за другим обрушивался с воздуха на город. Сплошное многокилометровое облако дыма и огня. Непрерывный стук зениток, высоко в небе наши истребители героически отбивают атаки фашистских стервятников.
Позже приходилось быть во многих битвах — ив Курской, на Днепре, в Корсунь-Шевченковской,— но самым мощным по воздействию был первый удар с воздуха по Сталинграду 23 августа от полудня до ночи. Разумеется, никто тогда не мог знать, сколько самолетов немцы бросили на Сталинград. Понимали только, что много, очень много. Теперь известно — несколько сотен. Весь 4-й воздушный флот был брошен для удара по городу. До темноты они совершили около двух тысяч самолето-вылетов. И это за несколько часов! Ночью горели огромные нефтехранилища. Сплошное море горящей нефти поползло вниз к Волге. Все в огне: земля, небо и вода. Казалось, ад кромешный. Однако вижу, что завод цел, пока не горит. «Берегут, гады,— подумал я,— хотят захватить целехоньким. Не быть этому, остановим, не дадим ворваться и захватить завод и город».
Через несколько минут вижу: слева от нас на огневой позиции зенитчики. Мощные, длиннохоботные пушки смотрят, как ни странно, не в небо. Расчет в касках, что-то кричит офицер. Останавливаю танк.
— Черт вас побери, танкистов! Ждем, ждем, а их нет. Наконец-то,— распалился молодой старший лейтенант.— Видите, за вас колотим танки. Вон они на окраине Орловки поджидают. Видимо, собираются в новую атаку.
Смотрю в бинокль. Что за наваждение! Вот они, совсем рядом, с крестами на башне.
— Что же не бьете или снарядов нет? — говорю зенитчику.
— Не волнуйся, лейтенант,— отвечает он.— Эти в атаку не пойдут, подбиты надежно. Жмите вперед, если что, мы поможем.
Всматриваюсь, да, действительно, несколько танков стоят прижатые к земле огнем зенитчиков. Сколько — не помню, но более десятка их распласталось, не дойдя до Волги. Спасибо зенитчикам. Мы позавидовали успеху наших собратьев. Ведь они совсем одни, без танков и пехоты, отражали и удары с воздуха, и атаки танков. Да, мы все поняли: в этот день, 23 августа, несколько часов кряду они были совсем одни, без всякого прикрытия стрелковых войск. Они уже были на позициях до прорыва танков противника к городу. Сбили немало вражеских самолетов. И вдруг — лавина танков, и совершенно внезапно. Надо было остановить их, не дать прорваться в город. Позднее мы еще несколько раз встречались с героями-зенитчиками. Отражали вместе вражеские атаки. На моих глазах от шального осколка погиб командир зенитной батареи, с которым мы почти сдружились. Симпатичный, белокурый, удивительно стройный, перепоясанный крест-накрест ремнями паренек. В часы затишья он с любовью говорил о сибирской земле, много шутил, заряжал всех нас какой-то особой энергией. Верил, что немецкие танки в город мы не пустим.
Вечная память ему и тысячам героев, сложившим свои головы в первые часы сражения у стен Сталинграда.
При подходе к Мечетке даю команду роте развернуться в боевую линию. Открываем на ходу огонь из пушек и пулеметов. За нами — рабочие и экипажи маршевых рот. Впереди ровная, открытая местность. Невдалеке, за овражистой речкой, немецкие танки отвечают метким огнем. Вижу, как два или три наших танка прорвались за Мечетку и один из них сразу же был подбит. Экипаж выпрыгнул из танка, через минуту он вспыхнул ярким пламенем. Дальше продвинуться не удалось. Но фашисты уже не атакуют, остановлены Они нарвались на огонь наших танков и бойцов истребительных батальонов. Ну и бойцы! Спрашиваю одного усача: