Журнал «Вокруг Света» №02 за 1970 год
Шрифт:
Был последний день августа, на перевале кое-где уже лежал снег. Навстречу нам на лошадях, мулах и ослах ехали люди. Приторочены мешки с шерстью, кувшины с маслом — сдать государству. Вся Пирикитская Хевсуретия — это один колхоз.
Красиво сидит хевсур на коне — в высоком седле, немного боком, слегка отставив в сторону руку с поводом. Почти у всех за спиной, часто прямо на крупе лошади, пристроились мальчишка или девчонка — только глазенки из-за папы постреливают. Пора в школу. В интернат. На весь учебный год — через перевал можно перейти только летом. Скоро, правда, будет закончена дорога в Шатили и средством передвижения в этом крае станут автобусы.
Все дети Пирикитской Хевсуретии учатся и живут в большом современном доме на склоне горы — Борисахойской средней школе-интернате. Только самые маленькие могут учиться дома: начальные школы есть в Шатили, в Ардоти. Кстати, образование здесь один из признаков доблести, поэтому дети учатся старательно.
По узким, в ладонь, тропинкам, по горным кручам лошадь идет легко, задние ноги точно в передний след ставит. Там, где тропинка проходит по скале, за много веков копыта лошадей выбили глубокие выемки. Как стаканы. Лошади стараются идти по краю тропки — привыкли, иначе вьюком цепляются. Одна лошадь заскользила задними ногами, зависла немного над пропастью, но напружилась и выскочила на тропу. Мальчишка, сидящий сзади, только пнул ее сердито пяткой, а папа своей величавой позы не изменил.
Мы идем по ущелью. Река Аргун шумит где-то далеко внизу, тропа то вверх забирает, то спускается к самой воде. Иногда идем вброд. Вода норовит свалить с ног — один раз чуть не унесла нашего храброго проводника, грузинского художника Резо Тархан-Моурави. Отовсюду несутся по камням, падают водопадами ручьи и ручейки. Там, где они пересекают тропу, устроены источники. Источники выложены камнем, вставлена тростниковая трубочка, рог или ковшичек из коры лежит. Пей, путник! Вода вкусная, холодная. Зубы ломит.
Встречаем стада коров, маленьких, но, говорят, очень удойных. «Хевсурки» считаются отменной породой в Закавказье. Коровы и овцы, отары которых можно разглядеть где-то в вышине, — главное богатство в хозяйстве Хевсуретии. Встречи со стадом всегда сопровождаются неприятной процедурой. Завидев нас, мчатся навстречу сторожевые собаки. Огромные псы, похожие на белых медведей. На них широкие ошейники, чтобы волк не мог схватить за горло. Псы остервенело лают, лай переходит в визг, стон, хрип. Они изнемогают от желания разорвать нас в клочья. Мы знаем, что надо спокойно сесть на землю, тогда собаки не тронут. Но всегда мучит мысль, все ли собаки знакомы с этими правилами. Так и сидим, пока не подойдет пастух в огромной бурке. Тогда псы теряют к нам всякий интерес.
На нашем пути селения: Лебайскари, Кистани, Ардоти...
Хевсуры всегда славились храбростью, воинственным нравом и свободолюбием. У них никогда не было княжеской власти. Высшим органом власти был совет старейшин.
В полном боевом облачении хевсур был похож на средневекового воина: на голове шлем, кольчуга с нашитыми металлическими бляхами и налокотниками, круглый маленький щит на руке, кинжал, прямой меч, ружье. На большом пальце правой руки — зубчатое боевое кольцо — сацерули.
Умение сражаться холодным оружием всегда почиталось главным достоинством мужчины. До тяжелых ран, а тем более до убийства в сельских стычках дело доходило редко — ранить тяжело считалось неумением и даже трусостью. Высшее мастерство — лишь слегка оцарапать лицо. Существовал своеобразный прейскурант цен за нанесенные раны. Мерилом были ячменные зерна, которые укладывались в порез. Каждое зерно — баран.
И обычно в разгар боя подходила женщина и бросала свою черную мандили — головную шаль. Бой прекращался: ослушаться женщину было нельзя.
Сейчас хевсурские праздники обходятся без кровавых поединков. Но показать свое умение владеть оружием предков хотят многие, сражаются настоящими мечами, но бойцы искусны, и ран не бывает. А если слишком увлекутся — к их ногам летит мандили...
Очень любят хевсуры скачки. Во Внутренней Хевсуретии есть только одно ровное место. Оно величиной с футбольное поле. Проезжая площадку, хевсур всегда летит во весь опор, потом бросается на коне в реку и переплывает на другую сторону. Фантастическое зрелище — скачки в горах. Это гвоздь программы всех праздников. Скачут до соседнего селения и обратно по таким кручам, где и пройти, кажется, нельзя.
Сакли лепятся на горе лесенкой, сакля над саклей; крыша одной служит двором для другой. Хевсурские селения невелики — 10—20 домов. А то и меньше. Около каждой сакли высится башня. В башне были запасы еды, питья; и пока мужчины выясняли отношения с соседями, старики, женщины и дети отсиживались в башнях. На верху башни — небольшой балкон.
Башни сложены из плит шиферного сланца. Без всякого связующего раствора — гладкие сколы плит накрепко соединяются друг с другом. Башни не оштукатурены. Из таких же плит сложены и сакли. И маленькие водяные мельницы — их много встречаешь на пути. Отводится от реки канальчик: ведь надо создать резкий перепад высот, устроить искусственный водопад. Река бежит вниз, а канал, кажется, лезет в гору, аккуратно огибает горные увалы, кругом скал течет по деревянным желобам, непонятным образом там приделанным, поднимается как бы выше и выше. Вот и мельница. Отсюда вода скатывается вниз, в реку. Заглянешь внутрь мельницы — там отлаженный механизм: жернова, бункер, какие-то палочки, ремешки, сообщающие бункеру от жернова необходимую вибрацию. На лепешки, которые выпекают хевсурские хозяйки, ставится печатка — у каждой семьи своя. Плитняком выстилают полы, улочки в селениях, мосты.
Плитняк не только строительный материал. Можно отколоть такую тонкую плитку, что на ней удобно печь лепешки. У пастуха такая сковородка всегда под рукой. На плитках можно писать, царапая ножом. Мы видели плитку, на которой была вычерчена шахматная доска.
Хевсурские селения постепенно меняют свой облик. Рядом с древними городками вырастают поселки, в которых строятся современные дома, а не башни, такие же дома, как и в любом грузинском селении. В доме жить удобнее. Но бережно сохраняются хевсурами и традиционные постройки, превращающиеся со временем в своеобразные музеи.
Часто встречаем сакли, раскиданные в горах поодиночке. Чуть место поровней, небольшая примятость в зеленом теле гор — и видишь, прилепился где-то в вышине домишко. Как в ладошке. Студеный ручей журчит возле сакли, низвергаясь тут же в пропасть водопадом. Стоит маленькая мельница. На крошечном поле растут ячмень, кукуруза, картошка.
Молодой хевсур и его красавица жена с коротко постриженными бронзовыми волосами встречают нас как родных: гостеприимство — закон хевсуров. Угощают ячменной водкой «джипитаури» (бр-р!..) и пивом. Закусываем твердым как булыжник хевсурским сыром, кукурузными лепешками с топленым маслом.