Журнал «Вокруг Света» №03 за 1991 год
Шрифт:
Дож улыбнулся.
— Вы слишком торопитесь. Если бы не ваша добродетель, я бы не обратился к вам с этим предложением. Вы, естественно, сознаете, что очень красивы. Однако красота еще не все. Только в сочетании с умом и аристократической гордостью, позволяющими вам оставаться чистой среди всей этой грязи, ваша красота становится неотразимой для любого мужчины, на котором вы остановите свой выбор,
Беатрис смутилась.
— Я вас не понимают
— Скоро поймете. Я прошу вас послужить не мне. Республике. Слушайте. При Испанском королевском дворе,
Отвращение вновь охватило Беатрис. В конце концов, в своем предложении дож ничем не отличался от дона Рамона. Цена, которую ей предлагали заплатить за брата, оставалась неизменной. Но теперь к ней добавлялось еще и предательство.
Пристально наблюдая за Ла Хнтанильей, дож повторил:
— Так что вы на это скажете?
— Нет! — вскочила Беатрис. — Не стоило и просить меня об этом. Стать приманкой! Это позор.
Барбариго развел руками.
— Не буду настаивать. Если я оскорбил вас, извините меня. Если бы я мог даровать жизнь и свободу вашему брату, он был бы уже с вами. Но даже дож не может преступить закон, если только не докажет, что делает это ради укрепления Республики. А без этого, боюсь, ваш брат станет галерником, если, конечно, трибунал не сократит время его мучений, приговорив к удушению.
Крик боли вырвался из уст Беатрис.
— Матерь небесная, помоги мне! Скажите мне, что я должна сделать, господин мой. Скажите мне все.
— Разумеется. Разумеется, вам все скажут. В должный момент. Сейчас вам известно достаточно, чтобы принять решение.
— А если я соглашусь, но потерплю неудачу? — Чувствовалось, что девушка уже сдалась. — Я даже не знаю, возможно ли выполнить то, о чем вы меня просите. Вы же мне ничего не рассказали.
Дож не заставил себя долго упрашивать. И, вероятно, поведал Ла Хитанилье что-то очень важное, потому что дон Рамон де Агидар, появившись по своему обыкновению в Сала дель Кавальо, не увидел на сцене певицу. И от Рудзанте он не добился ничего вразумительного. Тот лишь заверил графа, что Ла Хитанильи в его театре больше нет и он не знает, когда она вернется.
В растерянности дон Рамон пришел следующим утром к дожу, чтобы выяснить, как решился вопрос с Пабло де А рана. Его заставили долго ждать в коридоре. Потом из-за двери показался толстяк с выпученными глазами и поклонился ему. Дону Рамону уже доводилось встречать этого человека по фамилии Рокка, корчившего из себя важную персону. На самом деле он служил Совету трех, поэтому дон Рамон, с высоты своего положения, не счел нужным отвечать на приветствие инквизитора.
Рокка направился прямо к нему.
— Меня послали за вашим высочеством. Его высочество примет вас немедленно.
Бормоча про себя проклятия, дон Рамон последовал за агентом Совета трех.
Дож ничем не порадовал его.
— К сожалению, мой друг, в деле Пабло де Арана я не в силах
На прощание Барбариго мило улыбнулся, но испанец еще долго гадал — то ли в последних словах дожа проскользнула насмешка, то ли ему это почудилось.
Глава 10. Спасение
Кристобаль Колон слонялся по своей комнате, которую он снимал теперь у марана-портного Бенсабата, перебирал в памяти события прошлого и размышлял о будущем. От последнего он уже не ждал ничего хорошего.
Всем недовольный, он улегся на кожаный диванчик. Скромная обстановка комнаты указывала, что ее обитатель не из богачей. Выбеленные стены украшала только овальная картина в бронзовой раме. Изображала она деву Марию. Картину эту Колон купил много лет назад в Италии, и она повсюду путешествовала с ним. Нарисовал ее Аллесандро Филипепи, более известный как Боттичелли. Иногда, в молитве, Колону казалось, что дева Мария на картине оживает, вслушиваясь в его слова.
Мрачно вглядывался он в потолок комнатки, столь несоответствующей его честолюбию. А не поставить ли точку, подумалось Колону. Утром Китанилья прислал ежеквартальное пособие, так что он мог бы купить себе мула и отправиться во Францию, чтобы попытать счастье там. Но кто гарантирует, что и во Франции его не постигнет новое разочарование?
Неожиданно в дверь постучали. Не поднимаясь с дивана, Колон крикнул: «Входите!» — и повернулся к двери, чтобы посмотреть, кто пожаловал. В следующее мгновение он уже вскочил, ибо дверной проем заполнила массивная фигура дона Луиса де Сантанхеля, сопровождаемая стариком Бенсабатом.
— Вы прячетесь от всех, Кристобаль, — в голосе дона Луиса слышался упрек.
Колон пожал протянутую руку.
— Лучше сидеть дома, чем выставлять себя на потеху обезьян,
— Обиделись? — улыбнулся дон Луис.
— Безо всякой на то причины, скажете вы?
— Нет, нет, причины на то были. Но у меня для вас новости. Ваш друг, фрей Диего Деса, прибыл ко двору. Он справился о вас и учинил королеве скандал. С прямотой доминиканца он решился упрекнуть королеву, что она забыла о вас, хотя обещала совсем другое. Маркиза Мойя поддержала его, и вдвоем они так насели на ее величество, что в Саламанку отправили курьера. Он привезет ученых, чтобы те приняли решение по вашей теории. Для вас это новость, не так ли?
— Новость, и чудесная. Впрочем, теперь чудо потребуется и от меня. Как иначе добиться того, чтобы слепые увидели свет.
— Думаю, что это вам по силам, — Сантанхель опустился на диван. Колон остался на ногах. — Как я и говорил, Деса справлялся о вас. Было бы неразумным пренебрегать таким верным другом.
— Я слишком долго отирал стены в приемных. В мире, где о человеке судят по одежке, мне просто стыдно выходить на люди.