Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год
Шрифт:
Тур счастлив. Распрямился, ходит гоголем. Куда девались озабоченность и брюзгливость? До чего он везучий все же! На Маканском руднике, возле арок, наклонился — и подобрал крошечный слиток меди. Кусков шлака было полно, а вот чтобы медь!.. Слиток гуляет из рук в руки, им завистливо любуются, удивляются: «Как заметил?» — «Заметил, потому что смотрел!..»
Да, смотреть и видеть далеко не одно и то же.
12 января Хейердал разбудил нас еще в полутьме.
— Мы должны стартовать не позже восьми,
Отходить решили на веслах: силы имеются, сноровка есть — покажем провожающим класс!
Привязали гребные весла с правого борта, Асбьерн на «Зодиаке» завез якорь метров на сто, мы, снявшись со швартовов, к нему подтянулись и развернули лодку носом к морю. Еще четверть часа ушло на установку весел слева, а затем Тур с капитанского мостика скомандовал: «Начали!»
Дружно, в восемь пар рук, наваливаемся. Гребем стоя, как гондольеры. Весла тяжелые, лодка тоже, но движемся. Проползаем мимо кораблей, они гудят, сигналят, на палубах солнечные искорки от направленных на нас объективов, — редкое доставлено Матраху зрелище.
Проходит тридцать минут. Гребем. Пот застилает глаза, руки деревенеют — гребем. Поворот, другой, вон уже выход из гавани, справа — гористая гряда, слева — мол: бетонные болванки выстроились на манер противотанковых ежей. Тур кричит: «Ну, еще немного! » Наваливаемся. Вторим Норману хором: «Готов — пошел! Готов — пошел!»
«Немного» растянулось почти на час. Вышли наконец. Быстро поднимаем парус. Но порыв ветра — и нас несет прямо на бетонные «ежи». Что будет, страшно представить. 40 метров, 30 метров, 20 метров — к счастью, буксирный катерок оказался рядом. Норман бросает им конец, взревел мотор, и мы вне опасности.
Буксир оттащил нас метров на двести, а там пошли самостоятельно. Ветер был южный, слабый, ему помогало течение — берега медленно удалялись.
Когда они покрылись дымкой, провожатые покинули нас, приняв на борт кассеты с отснятой пленкой. Все. Больше никаких лоцманов и буксировщиков не предвидится. Мы действительно в море одни...
Юрий Сенкевич
Сложным фарватером
Я приехал в Гаванский порт, чтобы встретиться с лоцманом, о котором так много слышал от советских капитанов дальнего плавания. Другого такого не встретишь на Кубе.
— Орхидея Перес, — улыбаясь, протянула мне руку стройная женщина в светло-желтой форменке кубинского морского флота.
Мягкая улыбка и нежное имя цветка — Орхидея. Все это никак не вязалось с представлением о профессии лоцмана, от которого зависит, благополучно ли ошвартуется у причала судно, прошедшее тысячи миль по морям и океанам. Работать лоцману приходится не на океанском просторе, а в узкости входного канала и тесноте оживленного порта, где малейшее промедление или ошибка с подачей команды может привести к серьезным последствиям. Однако, как писали кубинские газеты, Орхидея Перес отлично освоила эту трудную морскую специальность. Ее судьба воплотила в себе сам дух кубинской революции.
...Все началось с непреодолимой тяги к морю, когда она, еще школьницей, вместе с подружками отправлялась на загородный пляж. Девочки бегали по белому песку, собирая у кромки волн разноцветные ракушки для бус. Орхидея уходила в дальний конец пляжа, где возле рассохшейся лодки обычно грелся на солнышке старый рыбак Альберто. Она готова была часами слушать его рассказы о море. Девочка узнала, что загадочные голубые и зеленые разводья, проступающие на фиолетово-синем фоне поодаль — признаки ровного песчаного дна; что мурена, рыба-змея, вовсе не ядовита, но если она вцепится во что-то, ни за что не разожмет челюстей; что парусники, которые бороздили в старину океанские просторы, носили название «невесты ветров».
Рассказывал Альберто и о трудном рыбацком промысле, смелых людях, что бросают вызов стихии. Слушая старого рыбака, Орхидея мечтала, как уплывает к затерявшимся у горизонта лодкам, как рыбаки возьмут ее с собой в неведомые края.
— Мне еще не исполнилось семнадцати, — рассказывает Орхидея, — когда я попыталась поступить в мореходное училище. В то время в горах Сьерра-Маэстры полыхала партизанская война против диктатуры Батисты, и до победы было не так уж далеко. Это чувствовали все. Я верила, что у Кубы будет свой флот, и, конечно же, хотелось прийти на него, владея морской специальностью. Трудно даже передать, как я была огорчена, когда в училище мне категорически отказали. И все же решила не отступать. Пошла в профессиональное объединение работников флота: там были подготовительные курсы. Как горячо я убеждала, что твердо решила избрать морскую специальность! Напрасно. Мне ответили так: «Можете внести 200 песо и вступить в наше объединение. Но права работать на судах, вы, женщина, не получите». Я едва сдержалась, чтобы не сказать, что в горах Сьерра-Маэстры вместе с мужчинами отважно сражаются и женщины...
А потом наступил незабываемый январь 1959 года, когда ликующая Гавана встречала «бородачей» Фиделя Кастро. Водоворот событий целиком захватил Орхидею. Как и тысячи молодых кубинок, она участвует в организации первых женских комитетов.
Орхидея Перес навсегда запомнила слова партизанского командира Че Гевары, которыми он напутствовал девушку на церемонии приема добровольцев в женские отряды народной милиции.
— Наша революция — это революция молодых, — сказал он. — Мы должны сами учиться и учить других. Ты берешь такое обязательство перед революцией?
— Конечно, команданте!
— Тогда успехов тебе, Орхидея...
Получая форму «милисиано» у стола, поставленного на раскаленный асфальт прямо посреди улицы, Орхидея и не предполагала, что сделала первый шаг к осуществлению своей мечты. Когда на Кубе был объявлен «Год просвещения» — борьбы с неграмотностью по всей стране, ей предложили вступить в ряды «бригадистов», как называли тех, кто вел курсы кубинского «ликбеза».
— Куда ты хочешь получить направление? — спросили Орхидею Перес члены комиссии, распределявшие «бригадистов» по провинциям.