Журнал «Вокруг Света» №05 за 2006 год

Журнал Вокруг Света

В 1906 году началась избирательная кампания. Непривычные к подобному шоу россияне взирали на нее с некоторым изумлением. Активные участники событий принялись печатать листовки, брошюры, собирали шествия, создавали ячейки на местах. Так, например, у кадетов через несколько месяцев уже имелась «сеть», охватывавшая 59 губерний России, а у октябристов — 70. Третья влиятельная, но слишком радикальная политическая сила — эсеры после долгих внутренних прений бойкотировала «думский фарс», призывая к вооруженной борьбе, а не к словесным прениям. В результате в Первой думе их не оказалось, и из 478 счастливчиков, «выигравших заезд», — 179 были кадетами и 97 — трудовиками (последние выступали как представители крестьянских интересов). Еще 16 человек принадлежали к октябристам, 18 — к социал-демократам, остальные числились беспартийными. Черносотенцы вовсе не прошли: уклон Первой думы оказался левым. Один из тогдашних министров писал, что в Зимнем дворце, где состоялась пышная церемония открытия Думы, «никогда не видели такого количества косовороток и крестьянских кафтанов», и «было ощущение, что сидящие в зале с такой

ненавистью смотрят на сцену, что сейчас бросятся и перережут всем глотки». Первое же заседание не обошлось без эксцессов: кадеты предложили правительству начать с чистого листа и объявить амнистию политическим заключенным. Правительство отказалось. Тогда думское большинство потребовало безвозмездно раздать землю крестьянам. Добром это кончиться не могло: через 73 дня император распустил своих законодательных советников и велел народу подыскать ему других. Другие продержались не намного дольше — всего на месяц, и состав их не разительно изменился (увеличилось число членов РСДРП — 65 мест из 518). Неудивительно, что выборы осуществлялись, как и прежде, по куриям: от землевладельцев, от крестьян, от все еще немногочисленного рабочего класса. Голоса подавали в два этапа: сначала определяли выборщиков, которые и избирали членов Думы. Кадеты и октябристы включили в свои программы требования, соответствовавшие интересам рабочих, — о восьмичасовом рабочем дне, об ограничении штрафов и тому подобные, но эти темы потонули в разговорах о переустройстве страны. Первое заседание открыл Столыпин — докладом об аграрной модернизации. Тогда и прозвучали знаменитые фразы: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», «Мы делаем ставку не на сирых и убогих, а на богатых и крепких», последовали и конкретные предложения: разрушить традиционную сельскую общину, повсеместно перейти к подворному землевладению, ввести обязательное и бесплатное всеобщее начальное образование, повысить зарплаты учителям. В ответ раздался шквал оваций, а несостоявшийся автор конституции Витте даже произнес с досадой: «Этот галантный, обмазанный с головы до пят российским либерализмом Столыпин все слизал у меня».

Впрочем, завидовать премьеру не стоило: идеи его потонули в думских прениях, так что раздраженное самодержавие избавилось и от этого парламента. Заодно изменили — в консервативную сторону — и сам избирательный закон. Николай все-таки нарушил слово, данное в Манифесте: ни один закон не может вступить в силу без утверждения его Думой! Проект, выдвинутый Столыпиным, в отсутствие депутатов утвердил он сам. В Третьей думе тон задавали октябристы (154), социал-демократов осталось 19, трудовиков — заступников крестьян — 14. Наверное, поэтому она, послушная высочайшей воле, единственная из всех дореволюционных Дум, сумела проработать весь намеченный срок. Конструктивность работы неуклонно снижалась, и даже сообщение об убийстве в Киеве Столыпина не вызвало на одном из ее последних плановых заседаний особого интереса. Депутаты вскоре перешли к привычным дискуссиям по крестьянскому вопросу. С тех пор революционные силы России, и вообще все, кто настаивал на коренных реформах, разочаровались в легальном парламентаризме отечественного образца.

Последняя, Четвертая государственная дума впустила в свои ряды шестерых «отщепенцев»-большевиков, но по социальной и идеологической палитре почти не отличалась от первой и наверняка мирно дозаседала бы до легального финала, если б не Первая мировая война и последовавшее в ходе нее падение империи. Этому парламенту в силу обстоятельств приходилось заниматься вопросами куда более насущными: предоставлением правительству военных кредитов (ленинская фракция упорно выступала против). В целом же депутаты большую часть времени дебатировали и создавали бесконечные комиссии для выяснения вопросов сугубо риторических: например, кто виноват, что русские все время отступают? Выяснялось, предположим, что виноват военный министр, и император с легким сердцем отправлял того в отставку. А русские продолжали отступать — до полной гибели всех старых министерств, самой Думы и всего государственного строя. Ждать отечественной демократии пришлось еще семьдесят с лишним лет.

«Контора» на Охотном

«Первый блин комом» — печальный и запутанный случай с разгоном Верховного Совета РФ, имевший место в октябре 1993-го, — оставим этот сюжет в стороне по формальному признаку названия. Начнем с чистого листа: думской идее и практике предстояло отлеживаться в учебниках истории до 11 января 1994 года, когда в новой России открыла заседания избранная на два года новая Дума под председательством либерально настроенного политика Ивана Рыбкина (столетие назад он назывался бы «гласным»). Сегодня в Москве по официальному адресу: улица Охотный ряд, дом 1, заседает (с 29 декабря 2003 года) Четвертый созыв законодателей, руководимых Борисом Грызловым. 140 миллионов граждан нашей все еще самой большой в мире страны живут по законам, принятым ими. И несмотря на всю законную иронию, с которой нация смотрит на свой парламент (она, кстати, характерна и для Запада в отношении его бундестагов и национальных ассамблей), несмотря на его очевидные недостатки, наши надежды на будущее связаны в том числе и с ним. Что ни говори, ни одно масштабное начинание в стране не проходит мимо Думы. Решения, принятые здесь, продолжают затрагивать всех, от президента до пенсионера. С другой стороны, каждый имеет право и основание надеяться, что он хоть косвенно, а влияет на государственную власть — именно через депутатский корпус.

Наверное, не я одна, проходя по Моховой и далее, перейдя устье Тверской,

по Охотному ряду, мимо серо-бурого мраморного дома с золотыми буквами «Государственная дума» над центральным входом, задавала себе праздный вопрос: как же выглядит она изнутри — в быту, вне политики? Точнее, при взгляде на нее просто как на контору. Обычную контору, куда ежедневно являются работать большие начальники, их заместители, помощники, секретари, посыльные, полотеры, буфетчики… И вот мне довелось увидеть ее в этом ракурсе, заглянуть в «тайные» углы, открыть двери с надписью «посторонним вход воспрещен», отведать еды «только для своих». Я провела в Государственной думе всего один день — день, когда законодатели принимали поправки к новой редакции закона об информации. Человека, любезно согласившегося быть моим консультантом и проводником по коридорам высшей власти, депутата Святослава Анатольевича Насташевского, они живо интересовали, что вполне естественно, ведь он — член Комитета по информационной политике.

«Нет!» — сбору личных данных

Утром, спеша к часу, назначенному Насташевским, я вышла из метро «Охотный ряд» и направилась в сторону Георгиевского переулка, где находится вход в новое здание современной Госдумы России. Сначала было даже немного жаль, что не доведется войти через почтенную дубовую дверь в Охотном ряду, как это делают сами слуги народа. Но выяснилось, что расстраиваться не стоило, — сцена в переулке вознаградила меня сторицей. Не часто приходится видеть столько эмоций на квадратный метр площади.

На углу всех останавливала милиция, и не для проверки паспорта с пропиской. Прохожим вежливо предлагали либо обойти Георгиевский стороной, либо подождать. Иначе, как объясняли люди, которых уже успели оттеснить в сторонку, затопчут антиглобалисты, которые заблокировали вход в парламент и требовали изъятия из рассматриваемого закона статьи «О персональных данных». (Она предполагает сбор сведений о гражданах, введение их в компьютерную базу и выдачу нового вида паспортов с закодированными биометрическими данными.) «Вы узнаете нашу подноготную и передадите данные теневому мировому правительству!» — слышалось из разновозрастной, хотя и не слишком густой массы пикетчиков.

Я сказала, что не могу стоять до бесконечности: у меня встреча. Но товарищи по несчастью успокоили: «Долго ждать не придется, скоро они разойдутся. Общественные организации часто устраивают такие акции — для «галочки». Почти каждый день…»

Ну что ж, я тем временем окину взглядом здания, где созидаются российские законы.

Наследная недвижимость

Дом номер 1 в Охотном ряду был спроектирован архитектором А.Я. Лангманом в 1933 году под здание Совета труда и обороны. Очень скоро обосновавшийся здесь в 1946 году Совет Министров так разросся, что для него пришлось искать новое помещение, и здание на Охотном ряду отдали Комитету государственного планирования. Обе эти организации играли в стране огромную роль. Поэтому при разработке внешнего вида здания был выбран характерный имперский стиль: тяжелые колонны и широкие холлы заставляли верить, что здесь заседают мудрые государственные мужи, радеющие за судьбы Родины.

Вторым домом Госплана стало здание в Георгиевском переулке, спроектированное в конце 70-х годов Н.Е. Гиговской. Оно совершенно иное по стилю, полностью состоит из стекла и бетона и больше всего напоминает муравейник, внутри которого масса людей с бумагами в руках торопится по делам, даже не находя времени взглянуть сквозь большие окна этого дома на солнце. После распада Советского Союза и упразднения Госплана оба здания были переданы воссозданному органу управления государством — Государственной думе. «Старое» здание в Охотном ряду и «новое» в Георгиевском переулке соединены переходом, который играет не менее важную роль в жизни страны, чем сами здания. Но об этом ниже. По телевидению чаще всего показывают «старое» здание Думы. Здесь расположены два зала заседаний — большой зал (пленарных заседаний) и зал малый (парламентских слушаний, более демократичный). Когда нет заседаний, в малом зале, в мягких желтых креслах, стоящих полукругом, устраиваются журналисты и наблюдают по телевидению прямую трансляцию проводимого пленарного заседания (в Думе есть свой парламентский канал).

А в большой зал журналисты допускаются только на балкон, поэтому на голосующих думцев мы смотрим обычно сверху вниз. Интересно, как этот зал выглядит с точки зрения председателя?.. Здесь же, в «старом» здании, расположены думские фракции и кабинеты аппарата фракций. И нужно сказать, что устраиваются они достаточно широко: «Единая Россия», например, занимает три этажа здания. Большинство кабинетов депутатов расположено в Думе в «новом» здании, обычно избранники делят небольшие стандартные кабинеты со своими помощниками. Залы заседаний комитетов Государственной думы находятся также в «новом» здании. Залы всех двадцати девяти комитетов похожи, как братья-близнецы, — белые стены, на окнах жалюзи, черные матерчатые полукресла для заседающих и кожаное кресло с высокой спинкой для председателя. На столе несколько микрофонов. Все деловито, официально, по-рабочему. …То ли дело прежняя Дума! Дореволюционные российские Думы заседали в Петербурге в Таврическом дворце. Роскошные церемонии их открытия проходили в Зимнем в присутствии государя, министров, генералов… Кстати, Таврический дворец стал местом обитания Государственной думы по воле случая.