Журнал «Вокруг Света» №06 за 1973 год
Шрифт:
Полицейские Карл Кристианссон и Кеннет Квастму вошли в дом и обратились к женщине, от которой поступил вызов. Заявительница жила на втором этаже главного строения. Она сообщила, что уже несколько дней на лестнице стоит неприятный запах, который заставил ее заподозрить неладное.
Оба полицейских сразу обратили внимание на запах. Квастму определил его как запах разложения. Дальнейшее определение источника запаха (сообщал тот же Квастму) привело их к дверям квартиры этажом выше. Было констатировано, что за дверью находилась однокомнатная квартира, с некоторых пор занимаемая жильцом шестидесяти лет, по фамилии Карл Эдвин Свярд.
Послали за слесарем, на это ушло еще полтора часа. Когда прибыл слесарь, он констатировал, что дверь заперта на секретный замок, не поддающийся никаким отмычкам, и щель для почтового ящика отсутствует. С помощью специального инструмента замок удалось извлечь, но дверь тем не менее не открылась.
Кристианссон и Квастму, дежурство которых давно кончилось, снова обратились за инструкцией и получили распоряжение выломать дверь. На вопрос, не будет ли при этом присутствовать кто-нибудь из уголовной полиции, им коротко ответили, что больше послать некого.
Слесарь уже ушел, сделав свое дело.
Около семи вечера Квастму и Кристианссону удалось снять дверь с наружных петель, сломав шплинты. Но тут «возникли новые препятствия». Как выяснилось затем, дверь, помимо замка, запиралась двумя металлическими задвижками и железной балкой, которая утапливалась в косяк. И только еще через час полицейские смогли проникнуть в квартиру, где царила страшная духота и стоял невыносимый трупный запах.
В комнате, окно которой выходило на улицу, был обнаружен мертвый мужчина. Он лежал на спине, примерно в трех метрах от окна, рядом с включенным электрокамином. Из-за жаркой погоды и тепла от камина труп раздулся «по меньшей мере вдвое».
Окно было заперто на щеколду изнутри, штора спущена.
Второе окно, на кухне, смотрело во двор. Рама была заклеена бумажной лентой и, судя по всему, давно не открывалась.
Мебели было мало, обстановка убогая. Квартира «в смысле потолка, пола, стен, обоев и покраски» сильно запущена.
Число обнаруженных предметов обихода на кухне и в жилой комнате совсем незначительно.
Из найденных пенсионных документов было выяснено, что покойник — Карл Эдвин Свярд, 62 года, бывший складской рабочий, пенсия назначена по инвалидности шесть лет назад.
После осмотра квартиры следователем Гюставссоном тело было доставлено в судебно-медицинскую амбулаторию для вскрытия.
Предварительное заключение: самоубийство или смертный случай вследствие голода, болезни или иных естественных причин.
Мартин Бек порылся в карманах пиджака, тщетно пытаясь нащупать снятые с производства сигареты «Флорида».
Газеты ничего не писали о Свярде. Слишком
Ну а если это не самоубийство, то и вовсе ни к чему шум поднимать... Дело в том, что так называемое общество всеобщего благоденствия изобилует больными, нищими и одинокими людьми, которые в лучшем случае питаются собачьим кормом и чахнут в крысиных норах, громко именуемых жилищами.
Нет, эта история явно не для широкой публики. Да и полиции вроде бы делать нечего. Если бы повесть о пенсионере Карле Эдвине Свярде этим исчерпывалась. Однако у нее было продолжение.
VI
Мартин Бек был старый служака и хорошо знал: если в сводке не сходятся концы с концами, в девяноста девяти случаях из ста причина заключается в том, что кто-то работал спустя рукава, совершил ошибку, небрежно оформил протокол, не уловил сути дела или попросту не умеет вразумительно излагать свои мысли.
Вторая часть истории о покойнике в доме на Бергсгатан заставила Мартина Бека, насторожиться.
Поначалу все шло как положено. В воскресенье вечером тело увезли. В понедельник в квартире произвели дезинфекцию; и в тот же день сотрудники полиции оформили надлежащий протокол.
Вскрытие было произведено во вторник; заключение поступило в полицейское управление на следующий день.
Исследовать старый труп отнюдь не интересно, особенно когда знаешь заранее, что человек покончил с собой или умер естественной смертью. А если он к тому же не занимал видного места в обществе, скажем, был всего-навсего скромным пенсионером, бывшим складским рабочим, в таком деле и подавно нет ничего интересного.
Подпись на протоколе вскрытия была незнакома Мартину Беку — скорее всего какой-нибудь временный работник... Текст пестрил учеными словами, и разобраться в нем было непросто.
Возможно, оттого и дело продвигалось не слишком быстро. Ибо в отдел насильственных преступлений, к Эйнару Рённу, документы, судя по всему, попали только через неделю. И только там, похоже, произвели надлежащее впечатление.
Мартин Бек пододвинул к себе телефон, чтобы впервые за много месяцев набрать служебный номер. Поднял трубку, положил правую руку на диск и задумался.
Он забыл номер судебно-медицинской амбулатории. Пришлось заглянуть в справочник.
— Ну, конечно, помню. — В голосе эксперта (это была женщина) звучало удивление. — Заключение отправлено нами две недели назад.
— Знаю.
— Там что-нибудь неясно?
— Просто мне тут кое-что не совсем понятно...
— Непонятно? Как так? Кажется, она оскорблена?
— Согласно вашему протоколу исследуемый покончил с собой.
— Совершенно верно.
— Каким способом?
— Разве это не вытекает из заключения? Или я написала так невразумительно?..
— Что вы, что вы.
— Так чего же вы тогда не поняли?
— По чести говоря, довольно много. Но виновато, разумеется, мое собственное невежество.