Журнал «Вокруг Света» №06 за 1979 год
Шрифт:
А поскольку, несмотря на безграничное могущество, небожители отличались еще и тщеславием, то специально позаботились об увековечении своего приоритета. В те далекие времена твердых норм патентного права не было, а посему боги отрезали кусочки маси от ковра-самолета и повелели людям бережно хранить образцы, чтобы они помнили, кому обязаны своим появлением на свет и всем, что знают и умеют. Поэтому и по сей день на Фиджи в каждом «буре калу» — деревенском храме — с потолка до пола свисает полотнище священной ткани.
О существовании маси европейцам стало известно от английского мореплавателя Уильяма Блая, нанесшего на карту и описавшего большинство островов архипелага спустя полтора столетия после Тасмана. В своих дневниках бывший
Самый интересный раздел экспозиции музея — богатейшая коллекция полотен маси и изделий из нее. Поэтому почти никто из посетителей не задерживается подолгу в первом зале, где выставлены якорь и библия с «Баунти», копии дневников Блая, а также старые номера газеты «Фиджи таймс», которая примечательна тем, что начала выходить в 1869 году, за пять лет до того, как Фиджи стали британской колонией. Когда Санаила Таундремалуа ведет экскурсию, он не дает пространных пояснений к этим экспонатам, считая, что вполне достаточно висящих возле них табличек. Разве с улыбкой заметит, что «Фиджи таймс» и теперь еще по-своему уникальна: она ежедневно печатается в мире первой, ибо Сува находится в считанных милях от международной границы перемены дат.
Зато о коллекции маси он может рассказывать часами.
...Вот тончайшие, почти прозрачные отрезки маси. С них начинается вступление новорожденного в мир. Запеленав младенца в священную ткань, родители как бы просят богов взять его под свое покровительство, защитить от злых сил. Маси для первенца обязательно должна быть золотисто-желтого цвета, словно сотканная из солнечных лучей: ведь когда-то солнце первым осветило землю и принесло с собой радость. Рядом развешаны яркие декоративные полотнища маси, кажущиеся огромными по сравнению с крохотными пеленочками. Ткань их плотная, а сами они покрыты замысловатыми узорами, орнаментами, рисунками. Это подарки матери новорожденного от родственников и друзей в знак признательности за то, что она заботится о продолжении рода. «Чем знатнее был род, тем больше преподносилось подарков. Например, жене «туранга» — вождя — вручали несколько десятков «отрезов» маси. В этом не было никакой" корысти, лишь выражение уважения к заслугам рода. Ведь фиджийцам совершенно чуждо стремление разбогатеть за счет других», — не преминет подчеркнуть «око земли» Санаила Таундремалуа.
На следующем стенде рядом с сулу, длинными юбками из маси, надеваемыми по торжественным случаям, соседствуют узкие одноцветные полосы этой ткани, пестрые кофточки и маленькие салфетки. Эти экспонаты связаны с древним обрядом, уходящим корнями в глубь веков, — обрядом достижения зрелости.
Для девочек посвящение проходило почти одинаково по всему фиджийскому архипелагу. Начиналось оно с того, что девушки-однолетки уединялись в специальной хижине, стоявшей в стороне от деревни. Там под руководством пожилой наставницы они возносили молитвы богам и, как считалось, постигали премудрости своих будущих нелегких обязанностей хозяйки дома. Конечно же, обучить их за короткий срок (раньше «курс молодой хозяйки» длился месяц-два, а позднее сократился до нескольких дней) было невозможно. Этому девочки учились не один год у себя в семье. Но для официального завершения курса домоводства нужна была «экзаменационная работа»: первая самостоятельно изготовленная юбочка-сулу. В заранее назначенный день девушки отправлялись на берег океана омыться в его волнах. Затем они надевали свои сулу, а на голову и шею пышные венки из цветив и возвращались в деревню, где начинался веселый праздник с танцами и пением, длившийся нередко не один день.
Тут Таундремалуа лукаво поясняет, что, хотя экзамен
— А вот обряд посвящения у мальчиков, во время которого они подвергались различным, весьма болезненным испытаниям, чтобы доказать свое мужество — непременное качество будущего воина, — уже в прошлом веке стал носить чисто символический характер, — рассказывает Санаила Таундремалуа. — У нас, на Вити-Леву, он проходил так: подросткам брили голову, затем наматывали тугой тюрбан из длинных полос маси и вытирали рот салфеткой из священной ткани. Столь странная «парикмахерская» церемония может показаться смешной, но исторически она вполне оправданна: ведь когда-то волосы просто выщипывали или соскабливали осколком раковины, и бинты из маси, накрученные в виде тюрбана, останавливали кровь из порезов и не давали ранкам загноиться. Важную роль играла и салфетка из священной ткани. Ее прикосновение должно было напомнить посвящаемым юношам, что, став мужчинами, они должны не забывать возносить молитвы богам, дабы не лишиться их милости...
Следующим важным событием в жизни фиджийца была свадьба. Тут свадебные ритуалы отличались не только на разных островах архипелага, но даже в соседних деревнях. Но одна черта была общей: почетное место среди подарков, которыми обменивались семьи жениха и невесты, занимали священные ткани. Чем красивее и ярче были узоры на них, тем больше уважения женщинам изготовившей их семьи. Не случайно на многих островах был обычай, когда на пятый день празднества жених и невеста вручали свои парадные сулу самым старым и уважаемым членам деревенской общины. Ведь в эти наряды мастерицы-матаи вкладывали все свое умение, и поэтому шедевры их искусства следовало бережно хранить.
Но вот завершается жизнь фиджийца, и в последний путь его провожает опять-таки священная ткань. Широкие похоронные полотнища, в которые завертывали умершего, покрыты строгим черно-белым рисунком — символом перехода человека из одного мира в другой. Санаила Таундремалуа не любит задерживаться у этого стенда. И не только потому, что эти маси навевают грустные мысли. Разве не досадно, что едва ли не лучшие изделия матаи навсегда ушли в безвестность? Когда умирал могущественный туранга, жрецы часами обмахивали его своеобразным опахалом с длинным полотнищем священной ткани. После похорон на торжественной церемонии новый вождь опоясывался им или обвязывал голову, символизируя тем самым божественное происхождение и преемственность своей власти. Затем и полотнище, и одежды жрецов, которые назывались «маси калоу» — «божественным одеянием» и носились лишь в наиболее торжественных случаях, прятали в лесу в священный тайник. И ни один фиджиец никогда не вскрывал его из-за боязни навлечь на себя гнев богов.
Зато заключительный раздел коллекции маси вызывает у «ока земли» новый прилив красноречия. Ведь эта ткань имела в фиджийской истории и более прозаическое применение, куда теснее связанное с повседневной жизнью, чем традиционные обряды и религиозные ритуалы. Например, ни одна война не обходилась без флагов из маси. Чтобы объявить ее, достаточно было поставить на видном месте вблизи деревни на высоких шестах полотнища с перекрещивающимся зигзагообразным орнаментом, который был понятен любому фиджийцу: «Раи ту май, ран ту май! Томбо, томбо кана канди ни вануа тани!» — «Смотрите, смотрите! Я разобью моих врагов и съем их!» В ходе военных действий узоры и цвет флагов, прикрепленных к копьям, служили «военными сводками»: они сообщали о ранге сражающихся вождей, а главное — о победе или капитуляции одной из сторон.
И все-таки, считает Таундремалуа, куда важнее была роль маси как эквивалента денег в торговле между различными островами архипелага. Стоимость небольшого отрезка лубяной ткани не уступала «тамбусу» — зубу кашалота. А хорошее декоративное полотнище ценилось дороже возделанного участка земли. Даже войны можно было избежать, уплатив обиженной стороне соответствующую компенсацию в виде священной ткани. Никто не знает, сколько тысяч футов маси было изготовлено за века на Фиджи. Зато точно известно, что самое большое полотнище сделали матаи с острова Бау для своего туранга Рату Серу Сакобау в 1860 году, длина этого «отреза» достигала полумили. Однако, по иронии судьбы, не нашлось достаточно большого каноэ, чтобы перевезти маси в королевскую резиденцию. В итоге буквально-таки сказочное богатство осталось гнить под огромным навесом в той деревне, где было создано.