Журнал «Вокруг Света» №06 за 1995 год
Шрифт:
Чем дальше от Аденского аэропорта, тем живее старина. Особенно если перенестись в глубинку на самолете внутренней авиалинии. В пустыне воздух здоровей и суше, а люди не забыли еще древний закон. Здесь не встретишь женщину с голым лицом.
Выходя из дома, она обязательно наденет покрывало-маску из черного панбархата и широкое платье из той же материи; сзади у него шлейф по-местному «хвост» а на подоле вырез чуть ли не до колен. Женщины в хвостатых платьях пасут овец и коз, работают в поле и даже взбираются на финиковые пальмы. Мужчины носят юбки, перехваченные широким брезентовым поясом с кармашками, сандалии на босу ногу и головной платок. Дети
Одежда начинается с пеленок. Амулеты и ладанки защищают младенца от всякой напасти — злого глаза и нечистой силы. Чресла перепоясаны кожаным шнурком или бечевкой. И все. Так и щеголяет малыш до тех пор, пока не начнет понимать слова. Слова же, как известно, объясняют, что такое хорошо и что такое плохо: стыдно при всех обнажать наготу свою, надобно быть скромным и послушным, да вот не всегда получается. Лет в десять-двенадцать мальчик одет уже как взрослый. Девочка того же возраста появляется на людях в длинном темном платье, но пока еще с открытым лицом. Талию перетягивает широкий серебряный пояс.
— Ты что, никогда не видел золота на наших женщинах, Микаиль? спрашивает Саид.
Конечно, видел. Лет тридцать назад южноаравийцы, работавшие в нефтедобывающих арабских странах, привезли оттуда пристрастие к золоту. До того обычай предпочитал белый «металл Луны» желтому «металлу Солнца». Так было в древние времена, так было и на памяти старшего поколения, когда чуть ли не единственным средством платежа в этих местах служил австрийский серебряный талер Марии-Терезии. Серебро — закон предков, золото — нововведение. Велик соблазн считать реальную картину мира случайным или злонамеренным искажением некоего идеала. Но чистых культур не бывает, поэтому первая заповедь для этнографа «в поле» — не увлекаться реконструкциями, а описывать то, что видишь.
Итак, мужчина в Южной Аравии носит юбку. Это может быть дешевый саронг из Индонезии, где их производит какой-нибудь хадрамаутский эмигрант, или дорогой пестротканный шейдер, изготовляемый на горизонтальной раме умельцами из города Шихр.
В разных местах Арабского мира одним и тем же словом могут обозначаться разные предметы гардероба. В Адене шейдер — это просторное женское одеяние из блестящей материи, а уже километров на триста восточней этим словом называют мужское опоясанье не застроченное сбоку по всей длине полотнище, вроде саронга (еще его называют «фута»), а продолговатый кусок ткани с кистями и узорами. Местные краеведы усматривают в этих узорах полумесяц и солнце, профиль орла и семисвечник, змею и разные доисламские буквы.
Есть множество способов повязывать шейдер в зависимости от того, куда отправился его хозяин — на прогулку в долину или в горы, на войну или на базар.
— Смотри, — говорит мне Саид, — нашему Салиму предстоит трудная дорога, видишь, он повязал свой шейдер по-горному...
Юноша, зрелый мужчина и старик одеты почти одинаково. Зато женская одежда не скрывает возраста своей хозяйки. У девицы на выданье черное платье лишено украшений. На свадьбу невеста надевает ярчайшее платье, расшитое всевозможными узорами, украшенное ракушками каури, блестками, серебряными монетами, шелковыми мешочками с кардамоном и даже кисточкой, срезанной с козлиного хвоста. После свадьбы молодая женщина ходит в черном платье с геометрическим орнаментом на груди и на спине. Квадраты и ромбы, вышитые серебряной нитью, образуют разнообразные звезды, в которых местная традиция видит сказочных птиц. С годами орнамент становится все скупее и скупее. Наряд женщины в летах уже мало чем отличается от девичьего.
Объяснить это нетрудно. Узор призван не столько украшать, сколько оберегать носителя одежды. От злого глаза помогает изображение недреманного ока. Звезды же, раковины каури (напоминающие женский детородный орган) и особенно шерсть с хвоста козла должны способствовать плодовитости, обеспечивать обильное и здоровое потомство. Вот почему орнамент, столь естественный на одежде продолжательницы рода, неуместен и неприличен на платье девицы, только вступающей в жизнь, или старухи, стоящей на пороге смерти.
На Юге Аравии тех, кто покидает сей мир ради жизни будущей, не обряжают в парадное платье, ибо голым приходит на землю человек и голым отправляется в нее. Усопшего заворачивают в саван грубую неокрашенную хлопчатобумажную ткань. Обычай требует, чтобы саван для женщин был не больше и не меньше, чем в тридцать локтей и оборачивался вокруг тела двумя оборотами. Из этого же куска идет материя на рубаху, накидку и головное покрывало. Мужской саван, в двадцать четыре локтя, трижды охватывает покойного, а саван для ребенка рассчитан всего на один оборот — пять локтей.
«Моя двоюродная сестра — моя сандалия»
Одежда не только хранит от напастей, но и позволяет наглядно выражать различные чувства и отношения. Для этого особенно хороши головные уборы и обувь. В русской культуре чаще всего говорят о шапке: «не по Сеньке шапка», «шапочное знакомство», «шапками закидаем», «А еще шляпу надел...» У арабов многие вещи понимаются совсем по-иному, чем у нас. Мы обнажаем голову из уважения, благочестия и скорби. У них — это жест отречения и вызова. Если араб в традиционном головном платке сбрасывает наземь укаль шерстяной шнур, удерживающий платок на темени, это значит, что ссора вот-вот перейдет в поединок.
У этнографов имеется на сей счет теория, объясняющая вышесказанное тем, что семиты арабы и евреи — с особым пиететом относятся к волосам. Головной убор должен закрывать волосы, а если они не покрыты или срезаны — вспомните ветхозаветного Самсона! это опасно для жизни. Народное чувство и у славян и у семитов подозревает в длинных волосах какую-то избыточную силу: недаром женщина входит в православный храм с покрытой головой, а мужчина только с обнаженной. В синагоге же или в мечети набожные мужчины и женщины предстают перед Богом только в головных уборах.
— Ты же знаешь, что это правило мусульмане соблюдают не всегда! вмешивается Саид.
Конечно, в наши дни встречаются исключения. Особенно когда обязательная молитва свершается вне мечети, или если эта мечеть «домашняя», нечто вроде клуба соседей по улице.
У нас к головному платку приросло определение «бабий», но для жителей Южной Аравии платок, как и юбка, — одежда для мужчин. Конечно, женщины покрывают голову и плечи ажурными черными «нукбами», но настоящий платок всегда мужской, и способов носить его существует не меньше, чем вариантов бедуинского шейдера. По-особому его повязывают в горе и веселье, в пути и на привале, в холод и пыльную бурю, в бою и в мирное время.