Журнал «Вокруг Света» №08 за 1983 год
Шрифт:
Прошло дней десять, прежде чем мы снова оказались в устье Мечкерева. Прилетели с утра, до рабочего рейса, чтобы оставить техника наземного обслуживания, которого всегда необходимо иметь на точках.
Еще в воздухе, когда заходили на посадку, мы заметили странные изменения во внешнем облике фактории, а когда приземлились, увидели, что здесь учинен настоящий погром. В домах выбиты стекла, а кое-где даже вырваны рамы. Развален лабаз, в котором хранилось зимнее снаряжение охотников-чукчей. Истерзанные оленьи шкуры валялись тут же, рядом, словно кто-то в слепой ярости рвал и топтал их. На дверях склада нам удалось обнаружить
Оставив Артура — так звали наземного техника, — мы покрутились над факторией и отправились проводить съемку.
Намотались в тот день сильно. Старались не упустить хорошую погоду, ее на Чукотке надо заглатывать жадно, впрок. Из вертолета вылезли, мягко говоря, ошалелые. Быстро поужинали и полезли по спальным мешкам.
И все-таки, прежде чем залезть в мешок, Анатолий, бортмеханик, подошел к окну — еще раз взглянуть на вертолет. Это свойственно всем бортмеханикам, в особенности на точке.
— Артур, — вполголоса позвал вдруг Анатолий. — По-моему, там что-то шевелится...
— Ветер, наверное... — нехотя отозвался Артур.
— Смотри, опять зашевелилось, — снова сказал Анатолий. — Во... Растет, растет!..
Любопытство пересилило усталость, и мы полезли из мешков к окну.
Из-за ограды небольшого кораля, загона для оленей, действительно что-то вырастало. Шли секунды, а «это» продолжало медленно, но неуклонно увеличиваться в размерах. Скоро все стало понятно.
Это был медведь, наверняка тот самый, что безобразничал здесь в наше отсутствие. И был совсем близко. При желании в него можно было запустить камнем. Впрочем, такого желания ни у кого не возникло...
Зверь был редкий по величине. Голову он почти прижал к земле, принюхиваясь. Шерсть гладкая, буро-рыжего цвета с яркими подпалинами на холке. Они-то и бросились в глаза бортмеханику. Из-за огромной холки медведь казался горбатым. Спина от хвоста поднималась плавно вверх, а потом круто, без перегибов шла вниз, к опущенной морде.
Вот так встреча! Это же была та самая невероятная удача, о которой мечтал Куваев! Я непроизвольно шагнул к выходу. И остановился.
— Если он полезет на вертолет, буду стрелять, — шепотом сказал Анатолий, у которого в руках уже оказался карабин.
Медведь словно услышал его слова. Он вдруг развернулся и направился прочь от фактории. Впрочем, у медведей, как известно, гораздо сильнее развито обоняние, чем слух и зрение, и ему, наверное, просто не по душе пришелся бензинный запах от только что заправленного вертолета. Словом, он уходил, уходил также неспешно, не поднимая морду от земли. Уходил с достоинством.
Потом медведь исчез, словно растворился в кустах, слился с землей. Наверное, он затаился, чтобы уйти в хаос сопок и распадков, туда, где вековую тишину и покой нарушают лишь весенние громы и летний говор быстрых речек.
Юрий Сарамонов, инженер-геофизик
На собаках по Заполярью
Многие
О встречах с участниками экспедиции на их долгом и трудном маршруте рассказывает наш корреспондент.
У пряжки шли уже по северу Таймыра. Полярную экспедицию ждали в Норильске, но были основания предполагать, что она может пройти гораздо севернее, ближе к Диксону. И потому, не раздумывая, я вылетел в Хатангу, где у экспедиции был базовый лагерь.
...Я быстро шел по высоким деревянным мостовым Хатанги, встречая чуть ли не на каждом шагу ездовых лаек. Этих северных псов не спутаешь с собаками средней полосы. Я научился отличать их с первого взгляда. И дело вовсе не в густой лохматой шерсти, покрывающей псов с головы до лап. Посмотрите любому из них в глаза — и вы поймете, что они много работают, что у них нелегкая жизнь и что солнечный луч для них то же, что для собаки, живущей в доме, выход на прогулку. И вдруг я остановился. Возле небольшого одноэтажного дома лежали на снегу, свернувшись клубком, собак десять-двенадцать. Похоже было, что они спят. Но вот самый крупный пес приоткрыл глаза, и я понял, что он кого-то ждет...
Из дома вышел человек. На ногах у него были унты, а на голове глубокая меховая шапка. Только теперь я заметил, что неподалеку от дома стоят перевернутые на бок нарты. Здесь же высилась антенна радиостанции. Сомнений быть не могло — это и был базовый лагерь экспедиции.
Человек не спеша подошел к угловатым мешкам, развязал один и, вытаскивая оттуда одну за одной большие вяленые рыбины, принялся швырять их собакам.
Чтобы не мешать кормежке, я поспешил к дому.
В комнате под висевшим на стене вымпелом с изображенными на нем белыми клыками моржа и надписью «Чукотка» сидел, неловко изогнувшись, долговязый парень в наушниках. Перед ним, на длинном столе, стояли рации и передатчики.
— До встречи в эфире! — закончил разговор парень и, стащив с головы наушники, повернулся ко мне.
— Рыбаки из Одессы хотят узнать, как дела у наших ребят, — сказал он, обращаясь сразу ко всем в комнате. — Вот радиолюбители, отыскали-таки нас...
Так начался наш разговор. Радиста базового лагеря экспедиции звали Игорь Соколов. А начальника базы — Геннадий Чеурин. Оба из Свердловска. И еще был здесь один человек из этого города. Тот, который кормил собак вяленой рыбой, — Борис Котляр, начальник радиостанции базового лагеря.
— Как зовут самого крупного пса? — спросил я Бориса, когда тот вернулся в дом.
— Амур. Это пес из упряжки руководителя маршрутной группы Сергея Соловьева.
От ребят я узнал, что этот старый пес родился на Чукотке и шел в упряжке Соловьева от самого Уэлена. А дойдя до Тикси, что-то не поделил с местные ми собаками, подрался. Его здорово потрепали и прогрызли лапу. Никто не видел, как дрались собаки, потому что все шесть человек маршрутной группы в это время крепко спали. Их разбудил Амур. Он приполз на второй этаж жилого дома.