Журнал «Вокруг Света» №09 за 2007 год
Шрифт:
— Из пятисот нынешних воспитанников даже этими «средними» станут… ну, пять человек. Они-то надеются достичь высот, но сами понимаете — не у всех получится. Зато здесь во всех возрастных группах всегда полно игроков самого разного уровня, и этим Академия тоже хороша — тут всегда можно найти партнера по уровню. Ну и, конечно, здесь отличные условия. Ребята Боллетьери очень много зарабатывают, купили гольф-клуб, территорию расширяют. Они молодцы — дело крепко стоит на ногах.
Будущее покажет
Надо помнить, что, по подсчетам администрации Академии, всего 6 процентов ее учеников становятся профессиональными игроками. Зато примерно 80 процентов поступают в колледжи и тут же получают в них прекрасные спортивные стипендии. А потом они
Но все же с некоторых пор профессионально-спортивное значение Академии рассматривается в наших, российских кругах, пожалуй, как решающее. Отчего российские родители и продают подчас последнее имущество и везут детей во Флориду, чтобы там добиваться финансового, атлетического и человеческого успеха. Академия от этого, естественно, только выигрывает. Имена Курниковой и Шараповой для нее до сих пор — главный современный знак качества и профессионализма педагогов. (Хотя про Курникову, не выигравшую за свою карьеру ни одного турнира, здесь говорят все реже.) Не прогадывает, наверное, и Россия — хоть стремление ее юных теннисистов «К Боллетьери! К Боллетьери!» и в иные, чуть менее знаменитые школы в последние годы приобретает повальный характер.
Более того, теннисное путешествие все чаще становится «дорогой в один конец» — звезды не только играют, но и живут на Западе, как, впрочем, и многие другие профессиональные спортсмены. И даже за различные сборные России не все играют — в теннисе самым ярким примером стало отсутствие в команде Марии Шараповой, которая все никак не могла найти общий язык с ее руководством (в последние годы он, к счастью, был найден).
Что же мешает созданию подобных центров в России? Только ли климатические условия? Почему бы не строить теннисные центры под крышей? Отчего из страны уезжают многие талантливые спортсмены? Понятно, что на все эти вопросы Ник Боллетьери ответы давать не станет. Может, нам самим построить свой собственный теннисный Хогвартс, пусть у нас и нет ни своего Брейдентона, ни Мексиканского залива?
Алексей Кузнецов Фото Виктора Грицюка
Линкоры-гиганты
Ровно семьдесят лет назад Советский Союз приступил к реализации семилетней программы «крупного морского судостроения» — одного из самых дорогостоящих и амбициозных проектов в истории отечественной, да и не только отечественной, военной техники.
Главными лидерами программы считались тяжелые артиллерийские корабли— линкоры и крейсера, которым надлежало стать самыми большими и самыми мощными в мире. Хотя достроить сверхлинкоры так и не удалось, интерес к ним по-прежнему велик, особенно в свете наметившейся в последнее время моды на альтернативную историю. Так что же представляли собой проекты «сталинских исполинов» и что предшествовало их появлению?
Властелины морей
То, что главной силой флота являются линкоры, считалось аксиомой на протяжении почти трех столетий. Со времен англо-голландских войн XVII века и до Ютландского сражения 1916 года исход войны на море решала артиллерийская дуэль двух флотов, выстроенных в кильватерные линии (отсюда и происхождение самого термина «линейный корабль», сокращенно — линкор). Веру во всемогущество линкора не подорвали ни появившаяся авиация, ни подводные лодки. И после Первой мировой войны большинство адмиралов и военно-морских теоретиков по-прежнему измеряли силу флотов количеством тяжелых орудий, суммарным весом бортового залпа и толщиной брони. Но именно эта исключительная роль линейных кораблей, считавшихся неоспоримыми властелинами морей, и сыграла с ними злую шутку…
Эволюция линкоров в первые десятилетия ХХ века была поистине стремительной. Если к началу Русско-японской войны в 1904
Отчего же так получалось? Дело в том, что всякий боевой корабль представляет собой компромисс многих факторов, главными из них считаются три: вооружение, защита и скорость хода. Каждая из этих составляющих «съедала» значительную часть водоизмещения корабля, поскольку и артиллерия, и броня, и громоздкие силовые установки с многочисленными котлами, топливом, паровыми машинами или турбинами были очень тяжелыми. И конструкторам, как правило, приходилось жертвовать одним из боевых качеств в пользу другого. Так, итальянской кораблестроительной школе были присущи быстроходные и сильно вооруженные, но слабо защищенные линкоры. Немцы, наоборот, ставили во главу угла живучесть и строили корабли с очень мощным бронированием, но умеренной скоростью хода и облегченной артиллерией. Стремление же обеспечить гармоничное сочетание всех характеристик с учетом тенденции постоянного увеличения главного калибра приводило к чудовищному росту размеров корабля.
Как это ни парадоксально, но появление долгожданных «идеальных» линкоров — быстроходных, сильно вооруженных и защищенных мощной броней — довело саму идею таких кораблей до полного абсурда. Еще бы: плавучие монстры из-за своей дороговизны подрывали экономику собственных стран значительнее, чем вторжения вражеских армий! При этом в море они почти не выходили: адмиралы не хотели рисковать столь ценными боевыми единицами, поскольку потеря даже одной из них приравнивалась практически к национальной катастрофе. Линкоры из средства ведения войны на море превратились в инструмент большой политики. И продолжение их строительства определялось уже не тактической целесообразностью, а совершенно иными мотивами. Иметь такие корабли для престижа страны в первой половине ХХ века означало примерно то же, что сейчас обладать ядерным оружием.
Необходимость остановить раскрученный маховик гонки морских вооружений осознавали правительства всех стран, и в 1922 году на созванной в Вашингтоне международной конференции были приняты радикальные меры. Делегации самых влиятельных государств согласились существенно сократить свои военно-морские силы и закрепить суммарный тоннаж собственных флотов в определенной пропорции в течение последующих 15 лет. На этот же срок практически повсеместно прекращалось и строительство новых линкоров. Единственное исключение было сделано для Великобритании — страны, вынужденной сдать на слом наибольшее число совсем новых дредноутов. Но те два линкора, которые могли построить англичане, вряд ли имели бы идеальное сочетание боевых качеств, поскольку их водоизмещение должно было измеряться величиной 35 тысяч тонн.
Вашингтонская конференция стала первым в истории реальным шагом по ограничению наступательных вооружений в глобальном масштабе. Она дала мировой экономике некоторую передышку. Но не более того. Поскольку апофеоз «линкорной гонки» был еще впереди…
Мечта о «большом флоте»
К 1914 году Российский Императорский флот по темпам роста занимал первое место в мире. На стапелях верфей в Петербурге и Николаеве один за другим закладывались могучие дредноуты. Россия довольно быстро оправилась от поражения в Русско-японской войне и снова претендовала на роль ведущей морской державы.