Журнал "Вокруг Света" №1 за 1996 год
Шрифт:
Но больше я вам секретов выдавать не буду, хотя тогда американцы все знали, они над нами кружили с утра до вечера на своих «Каталинах» и однажды даже сбросили тюк с ветчиной (перехватили нашу связь и узнали, что с едой у нас туговато). А потом на Бермудах мы с ними играли в футбол, а губернатором острова был дядя королевы. Я с ним здоровался за ручку, так что с английским двором у меня большие связи. И еще не секретное: в Атлантике тогда бушевали один за другим ураганы с ласковыми женскими именами, и мы все время убегали от них, а потом в один все-таки вляпались, но ничего, обошлось. Правда, свиньи в загородке на носу отчаянно визжали, а потом мы их съели. А еще у нас на «Крузене» был песик Поплавок, который любил во время авралов гоняться за матросами, но только на палубе, на мачту не лез. И еще
Потом я на материале «Крузена» писал дипломную работу. Секретную. А сейчас посмотрел, хотел что-нибудь для «Вокруг света» взять, да только ничего не понял. А с Карибским кризисом, как известно, все обошлось.
Но я что-то опять попал в два измерения, вот стучу ночью на пишущей машинке, а ведь на самом деле я на Крузенштерне», в порту Лит, и в Шотландии уже вечер.
В Москве меня неверно информировали: говорили, что старт утром 15-го июля. А на самом деле уходим мы из Эдинбурга 18-го, и нас будет провожать принцесса Анна. Принца Филиппа не будет. Я уже знаю, что у меня осталось два дня, чтобы все обегать, разузнать и кое-что даже сфотографировать. Поэтому я еще немного расскажу о том, что творилось в те дни в Эдинбурге.
...Уже вечер, облака, нависшие над мачтами кораблей, почти черные. И вдруг они загорелись по краям от лучей заходящего солнца, вспыхнули, погасли и провалились во тьму. А потом вспыхнул порт Лит — это на всех парусниках зажглись гирлянды лампочек, огни бежали от вершин мачт на бушприт и корму, зажглись огни на всех реях, огни падали в воду, и на черной воде покачивались светящиеся силуэты кораблей...
На какое-то мгновение замер, застыл весь порт, затих шотландский оркестр, а потом разорвал тишину торжественным маршем, и, перекрывая марш, загремели залпы салюта -- палили пушки маленького корабля в глубине темной гавани. И в ночном шотландском небе разорвался салют, ослепительный клубок, и над морем, над парусниками, над всем городом повисли ветви золотистого небесного сада, осветив все, что называлось «Катти Сарк» тол шип рейс». Пушки палили и палили, и разрывались бутоны — красные, оранжевые, зеленые...
Два дня бесконечного праздника Паруса. Команда «Сван фан Маккума», вырядившись в подданных морского царства, несла на плечах юную русалку-королеву; кадеты «Белль Пуль», французской яхты, поливали хохочущих шотландцев из водяных пистолетов, а в черные мундиры военных кадетов с «Сагреша» летели бомбы с мукой; и танцевали, и плясали, и кружились феи шотландских сказок, шли за колонной колонны веселых юных моряков — по Принцесс-стрит, через Лейт-стрит и исчезали в растворяющемся блеске праздника... И в ночи светилась огромная скала-остров. Внизу лежал Эдинбург, удивительный город с улицами, уходящими в небо...
Замолкли пушки, кончился марш. В ночи заревел мощный гудок буксира, уводившего португальский «Сагреш» в море. Потом все корабли, участники Регаты, гудками провожали «Седова»; потом медленно поплыл в ночь, в море и наш «Крузенштерн».
Утро следующего дня словно сошло с акварели. В голубой дымке мимо скалистых зеленых берегов с забытыми каменными замками один за другим, подгоняемые легким ветром, прошли вдоль королевского корабля «Куин Элизабет-II», с которого принцесса Анна приветствовала участников Регаты, барки, бриги, яхты, йолы...
Старт гонок высоких кораблей был назначен на 18.00.
Уже за час до старта все парусники лавировали близ полуторамильной невидимой линии, протянувшейся между двумя военными кораблями. Вся палубная команда и курсанты по авралу построены на палубе. До старта остается пятнадцать минут — отданы косые паруса. Но... ветра нет. Полный штиль, ровное, как зеркало, море. В штурманской рубке капитан и все помощники ведут переговоры по радио. Старт отложен до 20.00. Через полтора-два часа метеорологи береговой службы обещают хороший попутный ветер. Но кто верит метеорологам?! Да и откуда прилетит ветер за два часа? Но с палубы никто
Я бы не поверил, если бы не видел собственными глазами: через час зеркало моря потемнело, солнце закрыла тучка, из-за горизонта приплыли другие, по воде побежала рябь, а потом возникли волны. И вдруг потянул ветер — хороший свежий ветер, и все, словно подгоняемые этим ветром, забегали по палубе. Боцмана мачт схватились за свои рупоры, палубные матросы задрали головы, а курсанты бросились к своим мачтам, к гитовым и горденям. Словно рыбаки, готовят снасти, чтобы закинуть невод в море и поймать кита. И все корабли потянулись к стартовой линии, как будто ведомые силой магнита. Капитан Коломенский ходил взад-вперед по мостику, то смотрел вверх на реи, то в бинокль на суетящиеся корабли и все что-то кричал своим помощникам. Это потом он раскрыл свой секрет, свой замысел, выношенный в многочисленных гонках, — нужно при этом ветре, силой в 4-5 баллов, занять позицию севернее «Седова», основного соперника в классе самых больших парусников. И это ему удалось... бы! Если бы один из пассажиров, которых взяли в Эдинбурге на борт, некстати не запросился на берег... домой. Ему уже наскучило это море! Он сыт по горло! Он замучил всю штурманскую рубку, умолял радиста вызвать катер патрульной службы. «Я не видел, — сказал потом капитан, — но, говорят, он плакал». Минут через пятнадцать подвалил катер, спустили трап, и по нему счастливый неудавшийся мореход перебрался и объятия дюжих шотландцев. Он помахал приветливо ручкой, и катер исчез. Грохнули пушки старт! А «Крузенштерн» так и не забрался севернее «Седова». Северное море уже покрылось белыми парусами. И лишь один был зеленый — все три мачты с зелеными парусами — немец «Александр фон Гумбольдт». Нет, он не был «зеленым», любителем экологии, это был «генеральный» цвет пивной фирмы «Бек», патрона парусника.
И все-таки правы англичане — нет ничего прекраснее парусного корабля!
— Аврал! Все наверх паруса ставить!
— Пошел наверх отдавать паруса!
— Веселее, веселее выбирать!
— Фор-стень-стаксель, бизань ставить! — орали в рупоры боцмана мачт.
Этот день не забудется никогда. Да, Северное море все-таки подарило нам свежий попутный ветер. Внезапно барк стал напоминать гигантский растревоженный муравейник — переплетение мачт, реев, вант и маленькие черные точки — курсанты, снующие на огромной высоте, шум ветра, крики команд. Качнулся свод небес — и в мире больше ничего не существует, кроме этого сильного ветра, этой огромной высоты, этих упругих канатов. Все разговоры будут потом. А сейчас — только уходящие из-под ног реи, только рвущиеся из рук паруса.
Паруса отданы. Ветер наполняет их, они набухают, оживают, трепещут, дышат — серебристые, дакроновые, легкие. Судно вздрагивает, прибавляя ход, острый бушприт рассекает воздух, и пенный след уже тянется за кормой...
Теперь день за днем — ставить одни паруса, убирать другие, ловить ветер. Все теперь решает ветер. И опыт капитана, и точность его помощников, и слаженность всей команды. И азарт! Азарт борьбы. Правы старые капитаны — моряк начинается с паруса. Молодые парни, будущие капитаны, должны чувствовать каждый порыв ветра, каждое движение моря — море остается суровым и подчас жестоким, и ты не должен бояться ничего, должен быть готов в любую минуту — ночью, в шторм, когда нет ни неба, ни воды, а одна лишь гудящая, слепящая стихия, — ты должен мчаться на самый верх мачты, на самый конец падающего в бездну рея, чтобы твое судно уверенно шло через океан...
И лишь когда на море опустится ночь, когда на мачтах зажгутся ходовые огни, а на небе — звезды, когда в темном углу полубака засветятся огоньки сигарет, — ты поймешь, как это лихо с небес спускаться на палубу...
— Слу-у-шай, а как дунуло там, наверху... И вдруг рей перпендикулярно стоит! Ну, думаю, смэ-э-рть.
— Старый, а, старый, а там красота какая! Говорил же боцман: «Океан можно увидеть только с бом-брам-рея!»
Светятся огоньки сигарет и исчезают все разом — курсанты бросились к борту. Темный силуэт парусника выплывал из темноты и уходил за корму «Крузенштерна». У нас скорость больше?!