Журнал «Вокруг Света» №1 за 2003 год
Шрифт:
В январе 1918 года он заявил о своем выходе из ревкома и уехал в Гуляй-Поле – делать собственную революцию. Именно это время в воспоминаниях Махно окрашено в лирические тона: он повествует о первых коммунах, созданных в бывших помещичьих имениях, о первых детских садах в Гуляй-Поле…
Никто никогда не узнает, что осталось за пределами этой идиллии, что творилось в эти темные зимние месяцы в глухих уездах степной Украины. В городах-то творилось Бог знает что. В Киеве после Брестского мира посадили первое правительство незалежной Украины, возглавляемое студентом третьего курса Голубовичем. Однако на такие города, как Харьков или Екатеринослав, власть Центральной Рады не
Кончилось все неожиданно быстро: в марте 1918-го немцы оккупировали Украину, посадив «на правление» преданного им гетмана Скоропадского. Несколько анархистских и большевистских боевых дружин пыталось сопротивляться вторжению, но и они скоро оказались в Ростове – на территории «примирившейся» с немцами России.
Еще один «провал» в биографии Махно – поездка через Царицын в Москву. Правда, он сделал несколько верных выводов о характере вызревающей в столице центральной власти и увиделся с «апостолом анархии» П.А. Кропоткиным. А кроме того, в поисках жилья случайно забрел во ВЦИК, который размещался в Кремле и раздавал ордера на комнаты. Там его перехватил Свердлов и, уловив южный говор собеседника, стал расспрашивать о положении дел на Украине. Махно как умел рассказал. Свердлов предложил ему зайти на следующий день и поподробнее поведать обо всем председателю Совета Народных Комиссаров. Фантастика! В какой еще стране поиски комнаты могли бы закончиться встречей с главой правительства? Однако ничего не поделаешь: так состоялась встреча Махно с Лениным.
Ленин задавал быстрые, конкретные вопросы: кто, откуда, как реагировали крестьяне на лозунг «Вся васть – Советам», бунтовали ли против Рады и немцев, а если да, то чего недоставало, чтобы крестьянские бунты вылились в повсеместное восстание? По поводу лозунга «Вся власть – Советам» Махно старательно объяснил, что лозунг этот понимает именно в том смысле, что власть – Советам. Народу.
– В таком случае крестьянство ваших местностей заражено анархизмом, – заметил Ленин.
– А разве это плохо? – спросил Махно.
– Я этого не хочу сказать. Наоборот, это было бы отрадно, так как ускорило бы победу коммунизма над капитализмом и его властью.
Ленин, по-видимому, остался доволен той беседой: анархизм крестьян он считал временной и скоро излечимой болезнью, которая, однако, давала шанс на плечах крестьянского восстания ворваться на Украину и установить там большевистский порядок. Махно немедленно получил фальшивый паспорт для возвращения на родину и цепочку большевистских подпольных явок. Паспорт взял. Явками не воспользовался.
Выехав 29 июня из Москвы, Махно прибыл в родные места, когда обстановка была накалена до предела. Гетманские власти восстановили все дореволюционные порядки, примерно наказав смутьянов 1917 года. Махно, переодевшись бабой, сходил поглядеть на родное село. Гуляй-Поле занимал батальон мадьяр под командой офицеров-австрийцев. Дом Махно оккупанты сожгли, двух старших братьев расстреляли только за фамилию, хотя оба никак не были причастны к бунту. От «коммун» не осталось и следа. Приходилось все начинать сначала. Но если в 17-м главное было «толкнуть речь» позажигательнее, то теперь – чего ж? Действовать надо было. Мстить, убивать, пускать красного петуха, поднимать восстание – и в этом деле никакая жестокость не казалась чрезмерной.
Махно
22 сентября махновцы, одетые в мундиры державной варты (полиции), встретили на дороге разъезд поручика Мурковского. Махно представился начальником карательного отряда, присланного из Киева по распоряжению самого гетмана. Мурковский, не чуя подвоха, рассказал, что направляется в отцовское имение отдохнуть денек-другой, поохотиться за дичью и за крамольниками.
– Вы, господин поручик, меня не понимаете, – вдруг срывающимся от волнения голосом выговорил вартовой «капитан». – Я революционер Махно. Фамилия вам, кажется, достаточно известная?
Офицеры стали предлагать Махно деньги, но тот презрительно отказался. Тогда «охотники», как зайцы, бросились по полям врассыпную. По ним резанули из пулемета… О, Махно любил провокацию – классическую, с отчаянным враньем и маскарадом – лицедей был! Любил видеть ужас, проступающий в глазах врагов, когда внезапно объявлял он им свое имя. В это время десятки или сотни крошечных отрядиков, как частицы огненного флогистона, кружили по Украине, повсюду сея огонь и смерть. И только когда озверевшие от партизанских налетов каратели стали жечь деревни, убивать и мучить крестьян, пламя народного гнева полыхнуло вширь. Отряды в несколько сот человек, вооруженных дробовиками, вилами и «клюшками», собственно, и стали зародышем Повстанческой армии Махно. Но для этого их надо было как-то организовать.
Когда Виктор Белаш – будущий начштаба армии и один из лучших стратегов Махно, прибыл в занятое повстанцами Гуляй-Поле, ему первым делом и поручили свести все разномастные отряды в нормальные полки и убедить их командиров в необходимости выполнять распоряжения штаба, ибо подступала новая опасность: с юго-востока в «вольный район» начали проникать белые. Нужно было организовывать и держать фронт. Настоящая гражданская война была на носу, но пока еще под пологом ночи можно было застать картины, словно списанные со Средневековья. Скажем, под Ореховом Белаш разыскал отряд человек в 200, сидящих вокруг костра. «В середине носился вприсядку плотный мужчина средних лет. Длинные черные волосы свисали на плечи, падали на глаза. – „Рассыпалися лимоны по чистому полю, убирайтеся кадеты, дайте нам во-о-олю!“ – выкрикивал он.
– Это наш батько Дерменджи, – объяснил один из повстанцев.
Вдруг на позиции затрещали пулеметы и винтовки. Два верховых скакали во весь карьер и кричали «Немцы наступают!».
«Батько» крикнул: «Ну, сынки, собирайся…»
«На фронт, на фронт, с гармошкою!» – заревела толпа. И они, спотыкаясь и спеша, вразброд побежали на позицию».
Дерменджи был человек известный – участвовал в восстании на броненосце «Потемкин». Но кругом еще вертелись отрядики личностей никому не известных – Зверева, Коляды, Паталахи, Батьки-Правды. Последнего Белаш тоже видел: оказался безногий инвалид, который, въехав в село на тачанке, собрал людей и половиной тулова своего заорал: «Слухайте дядьки! Будемо сидiти на вашiй шиi, поки вы нас як слiд не напоiте!».