Журнал «Вокруг Света» №11 за 1976 год
Шрифт:
Почти 150 лет группа на Командорах развивается совершенно отдельно от других алеутов. Именно это делает ее для нас, этнографов, особенно интересной: ведь зная историю командорских алеутов, мы можем проследить общие закономерности формирования и развития этнической группы. А здесь уже сложилась самостоятельная алеутская народность. Со своим языком, даже двумя. На острове Беринга алеуты говорили не так, как на Медном: грамматика алеутская (корень не меняется, нанизываются окончания), а слова русские. На острове Медном больше было алеутских слов, зато грамматика складывалась под влиянием русской.
Все, что связано с алеутами, тем более любопытно, что мы имеем дело с народом, занимающим промежуточное положение между Старым и Новым Светом. Алеуты относятся
Интересен этот народ и тем, что некогда он обосновался в экстремальных условиях: голые, безлесные острова с сильными ветрами, частыми штормами, постоянными туманами. И надо сказать, превосходно приспособился к жизни на землях, где все, казалось бы, против человека, где ничего не дается легко. Обосновались же алеуты здесь, очевидно, потому, что эти негостеприимные места были богаты морским зверем, рыбой и птицами. Отмели вокруг островов изобиловали моллюсками, морскими ежами, съедобными водорослями.
Культура алеутов – на Алеутских островах – неплохо изучена и описана. Поэтому интересно сравнить ее с культурой командорских алеутов; это тоже поможет выявить общие закономерности. Тем более что историю поселения на острове Беринга я знала довольно хорошо по литературе. Но литература литературой, а живое общение ничем не заменишь, и я надеялась выяснить: помнят ли старые островитяне хоть что-то о своей традиционной культуре? Может быть, удастся установить и какие-то новые факты.
Очень многие вещи в этнографии этого народа остаются пока загадочными. Например, одежда алеутов – не нынешних, конечно, потому что уже с середины XIX века их наряд не отличается от европейского. Я имею в виду ту, в которой увидели алеутов русские первооткрыватели островов.
Основной одеждой островитян была парка – одеяние, похожее на длинную рубаху. Носили парки и мужчины и женщины, но у женщин они были сшиты из меха, а у мужчин – из птичьих шкурок Эта одежда служила алеутам и постелью, и одеялом, и даже домом. Русский путешественник К. Хлебников в своих «Записках о колониях в Америке» пишет:
«Парка птичья изобретена ими в диком их состоянии, и ничего не может быть удобнее оной в отношении климата и образа их жизни. Сии парки довольно теплы, и как носят их вверх перьями, то дождь обыкновенно стекает и не промачивает мездру, которая к тому же выделана с жиром и нескоро позволяет впитываться воздушной влажности и мокроте. Ветра также не продувают насквозь шкуры; но, соединив парку с кишечной камлеей (1 Камлея – сшитая из кишок морских животных непромокаемая рубашка с капюшоном.), алеут долго в состоянии перенести ветер, холод и мокроту. Если же случается, что он довольно озябнет и парка смокла, тогда, войдя в юрту или на воздухе, садится на корточки, ставит в ноги плошку с жиром, опуская парку до земли плотно, накидывает также плотно и на голову. В час или еще скорее он согревается всем телом и вместе просушивает свою одежду».
Парка служит доказательством тому, как превосходно умели алеуты приспособиться к здешнему климату. Русский путешественник И. Вениаминов, который прибыл на острова отлично экипированным, сильно страдал тем не менее от холода и ветров в самых своих теплых одеждах из сукна и меха. Тогда он приобрел парку…
Но парку алеуты надевали на голое тело: ни штанов, ни обуви они не носили. Примерно так ходят в длинных своих рубахах некоторые народы Африки. Однако на Алеутских островах климат отнюдь не африканский! У других народов Севера – у эскимосов например, костюм которых считается идеальным для холодного климата, – одежда, так сказать, наглухо «засупонена». А у алеутов для Берингоморья костюм легковатый. Они, правда, изобрели удачный способ согреться, но… Вопрос остается: почему у них не было закрытой наглухо одежды? Может быть, это одно из доказательств того, что их предки пришли на острова из значительно более теплых мест? (Кстати, когда говорят о южном происхождении японцев, как аргумент приводят легкость их бумажных жилищ и ненадежный способ обогрева – жаровню с углями.)
Сейчас, конечно, когда алеуты – и у нас, и на Алеутских островах – носят такую же одежду, как и мы с вами, они нам этого объяснить не могут. Но в рассуждениях о прародине алеутов нельзя сбрасывать со счетов и этой непонятности их обычаев.
А головные уборы? Несмотря на неласковый климат, алеуты не носили шапок. Детям, правда, надевали на голову что-то вроде плотно прилегающего шлема. Русских алеуты называли «салигунгин» – «носящие шапки». У русских было множество вещей, которые должны были бы поразить островитян: огромные корабли с парусами, пушки и ружья, странная – для алеутов – одежда с блестящими медными пуговицами. Да и сам вид – высокий рост, бороды, голубые глаза, словом, все совсем другое, чем у алеутов или знакомых им эскимосов и индейцев… Так и напрашивается этакое название из приключенческих книг, вроде: «Хозяева гремящего огня» или «Люди с больших пернатых лодок». Но алеутов, судя по всему, пуще всего поразили шапки. Когда же охотники-алеуты выходили на байдарках в море, они надевали на голову что-то вроде козырьков или деревянные конические шляпы. В музее, в Ленинграде, собрана богатейшая коллекция алеутских шляп; на острове Беринга таких, конечно, не увидеть.
Сделать подобную шляпу было трудно. Нужно было найти необходимый материал, лучше всего выброшенный морем пень. Выдалбливали шляпу из цельного куска дерева. Инструменты были только каменные и костяные, поэтому мастер неделю упорного труда тратил только на то, чтобы превратить чурбачок в дощечку. Затем ее надо было согнуть. Для этого дощечку «проваривали»: клали в сосуд с водой и бросали туда раскаленные камни. Когда пластина приобретала коническую форму, сходящиеся ее края сшивали сухожилиями. Теперь следовало шляпу раскрасить. Краски у алеутов были минеральные и растительные, а замешивали их на сукровице. Иные краски приходилось выменивать на Аляске, и цена их была высока. Любимыми цветами алеутов были черный, темно-красный и зелено-голубой. Потом шляпу украшали еще искусно вырезанными костяными фигурками, изящными пластинками, вставляли торчмя сивучьи усы. Поскольку у сивуча всего четыре длинных уса, годных для украшения, то чем больше их поднималось – как антеннки транзисторов – сзади шляпы, тем лучшим охотником был ее хозяин.
Шляпам в Ленинградском музее почти по двести лет, а краски на вид совсем свежие. За такую шляпу давали иногда по три калга – раба. Денег, понятно, у алеутов не было, и стоимость вещи определялась количеством калгов, которых за нее давали: за байдарку – супружескую пару, за украшение – взрослого раба.
А поскольку рабами владела только родовая знать, то и шляпы приобретали люди с положением. И шляпа служила символом знатности. Простые же охотники носили козырьки.
Я так подробно говорю о шляпах потому, что это, если так можно выразиться, «самая алеутская» вещь.
Но зачем нужны эти шляпы или козырьки? Чем вызвана их необычная сильно вытянутая вперед и суженная к краю форма, откуда эти узоры, напоминающие орнаменты жителей Океании?
Некоторые этнографы считали, что шляпа защищает глаза охотника от яркого солнца или соленых брызг. Но у других народов – эскимосов, к примеру, – для защиты от солнца существовали «очки», которые сделать было куда легче. Более того, путешественник Вениаминов пишет, что в такой шляпе плавать по морю было просто опасно: ветер, ударив под нее, мог даже… опрокинуть байдарку.