Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год
Шрифт:
Колонка у дороги на дори
Кампанию назвали «6С». «С» — первые буквы лозунга из шести слов, который на русский язык можно перевести так: «Знать, как обеспечить себя в сухой сезон в саванне и Сахеле».
Где кончаются дороги, ведущие в пустыню? Они обрываются, если впереди нет колодцев. Дальше пытай счастье сам: если повезет — выйдешь. «Жизнь человека — дорога, родители его — колодцы»,—
Сколько ни едешь по дорогам на запад в Бобо-Диулассо, на юг в По, на север в Вахигуйю или на восток в Фадан-Гурму, повсюду и всегда плотным кольцом колодцы окружали дети и взрослые. Стоять за водой нужно было часами под палящим солнцем.
Но однажды по дороге на Дори — административный центр провинции Сено,— где колодцы по мере продвижения вперед встречались все реже, мы увидели слева от дороги колонку. От нее удалялась женщина. И больше никого.
— Может, воды нет? — предположил мой спутник.
Спустились к колонке. Сооружение нехитрого устройства: массивная бетонная плита, из нее торчит голубого цвета труба, к которой прикреплен штурвал. Став на плиту, я попробовал раскрутить штурвал. Это удалось сделать только обеими руками. По мере того как колесо набирало обороты, сил требовалось все меньше, а струйка из трубы превращалась в поток. Стоп. Нам нужно только ополоснуться и наполнить пластиковые бутылки. Здесь воду понапрасну не льют...
Оглянулись — за нашими спинами выстроились в шеренгу ребятишки, почти все голышом. Рядом стояла высокая молодая женщина. Из-за левого плеча черными бусинами глаз поглядывал ребенок, привязанный широким цветастым платком за спиной. Подошла девушка лет пятнадцати, закутанная в серую ткань. Все они дружелюбно наблюдали за нами. Как они подошли незамеченными?
Отсюда, с площадки, открывалась саванна. Сезон дождей в разгаре — конец июня. Зеленые островки трав дополнили унылую серо-голубую палитру глины и неба.
— Подходите, мы закончили,— сказал я.
Никто не шелохнулся. Мы отошли. Место у колонки заняла женщина. Привычно навалилась всем телом на штурвал и мощно поддала плечом, только дернулась головка младенца. Наполненный таз ей на голову помогла водрузить спутница. И они пошли по только им ведомой тропе. Куда? Насколько хватал взгляд — ничего похожего на жилье.
Уже в Уагадугу я ломал голову: почему у новой колонки было пусто, пока мы не подъехали? Почему женщины предпочитают ходить на дальние старые колодцы? Например, женщины из деревушки Уайен совершают ежедневно двадцатичетырехкилометровый переход. Удалось выяснить одно.
Колодец в буркинийской деревне — как живое существо. И новая колонка вроде соседа-новосела, к которому нужно привыкнуть, узнать его как следует, понять, что вреда он не причинит. Кто его знает, каков он, этот новичок?
Всемогущего бога моей Венде можно дарами и жертвоприношениями уговорить дать плодородие земле и ниспослать богатые урожаи. Венде, и только
Подобные представления сейчас неумолимо уходят в прошлое, хотя кое-где они пока и живы. Новое время и новые традиции вторгаются в жизнь буркинийской деревни.
Земля моси
— Ты сейчас говорил с уиди-набой,— сказал Жозеф, когда машина отъезжала от двухэтажного дома, окруженного двойной массивной оградой.— При дворе моро-набы он — первый человек.
Жозеф замолчал, и по почтительному выражению его лица и плотно сжатым губам стало ясно, что разговор на эту тему он вести не собирается.
Уиди-наба, высокий, подтянутый сорокалетний мужчина с суровым лицом, вышел к нам в светло-голубом бубу, расшитом белым шелком. Левой рукой он прижимал к уху портативный радиоприемник. В Уагадугу взрослое население все время слушает передачи местного радио. Не только потому, что здесь оно главный источник информации. Радио выполняет одновременно функции телефона: можно в нерабочее время вызвать нужных сотрудников в министерство или объявить об экстренном совещании. Если не услышит сам вызываемый, ему передадут соседи и многочисленные родственники.
Наш разговор об условиях сдачи виллы уиди-набы под корпункт закончился через несколько минут: стало ясно, что он ни к чему не приведет. Уиди-наба встал и первый подал руку. Медленной походкой отправился к дому.
О моро-набе — верховном правителе моей и его первом министре — я уже был наслышан. В центре города находилась его резиденция. Оттуда он правил могущественной некогда империей.
Сейчас Страна моей занимает центральную часть Буркина Фасо. За девять веков, с момента основания империи, ее границы не изменились. Сами моей составляют примерно половину всего населения республики. Остальные — фульбе и туареги, на востоке — гурманче, на юге — гурунси, биса, кусаси, на западе — бобо, дагара, лоби, марка, сенуфо...
Моей всегда отличались воинственностью. Это племя бесстрашных воинов, «родившихся в седле и с луком в руках». После их набегов горели города соседних империй — Ганы, Мали, Сонгай. Они дольше всех в Западной Африке сопротивлялись и французским колонизаторам. «Если бы мои воины держали в руках оружие, извергающее огонь, французы бы нас не сломили»,— сказал правивший в конце XIX века моро-наба Вогбо.
Воинами-всадниками, ударной силой императорской армии, и командовал в средневековье уиди-наба, первый из пятнадцати императорских министров.