Журнал «Вокруг Света» (№12, 1993)
Шрифт:
Пора было трогаться в обратный путь. Джордж предложил на прощание сфотографироваться с семейством Коретты. Я уклонился от заманчивого предложения и снялся только с самим Джорджем.
Мы заглянули в лагерь попрощаться с Терренсом, расписались в гостевой книге (я был 264-м посетителем за тот год). На террасе уже сидели прилетевшие на самолете гости — молодые немцы — к Тони. А к Джорджу прибыл доктор Мейерхольд, сопровождавший представителя издательства «Коллинз». Мы почувствовали, что уезжаем вовремя. Джорджу уже не до нас. Приятная встреча закончилась.
Машина неслась по уже знакомой дороге. Неожиданно мы столкнулись с идущим напролом через буш к реке стадом коров, погоняемым
Мы расстались с Корой, но я продолжал переписку с Джорджем. Получал также вести и от тех, кто по моей рекомендации навещал его: польских и чешских знакомых. Их доставил к Джорджу доктор Мейерхольд. Они говорили по возвращении: «Мы как бы побывали в другом измерении, в мире с иными ценностями. Мы никак не ожидали такого сильного впечатления от встречи с Адамсоном». В те дни Джорджа посетили и львы — его воспитанники со своим потомством. Их тоже притягивал к себе этот человек, расточавший вокруг себя ощутимое тепло.
О чем писал мне Джордж в своих письмах?
Неоднократно он возвращался к печальному событию — кончине своего брата Терренса. Это случилось через два месяца после нашей поездки. В конце декабря 1986 года Джордж писал, что он очень скучает, вспоминает удивительную способность брата, которая позволяла находить его воспитанников после потери с ними контактов.
А еще эта страшная засуха. Сомалийцы с тысячами голов скота опять вторглись в заповедник, львы ушли или были отравлены. Джордж все же надеялся, что некоторые из них перешли Тану и вернутся после дождей, когда спадет вода. И львы действительно возвращались к нему. Они стали приходить по ночам и в вечерних сумерках.
Джордж писал мне, что львица Грове (из семейства Коретты) появилась в районе лагеря в марте 1987 года вместе со своей одноглазой дочерью и тремя подрастающими львятами. Их сопровождал довольно агрессивный дикий лев. Джордж назвал его Хореи. И Джордж иногда проводил бессонные ночи под звуки их страшного рева.
Судьба леопардихи Комуньо, которая набросилась на японскую актрису, оказалась печальной. После шести лет пребывания на воле она была найдена мертвой на вершине скалы. «Для Тони это была настоящая трагедия»,— писал Джордж. Он высказал предположение, что убили ее самцы бабуины, защищая своих детенышей.
Центральные и местные власти, ведающие заповедниками, внимательно следили за всем происходящим в Коре, и Джорджу приходилось защищаться от противников реабилитации львов и леопардов.
В начале 1988 года Джордж писал мне, что «будущее заповедника Кора неясно, и в связи с этим Тони планирует переместиться в Танзанию». И далее: «Я останусь в Кемпи я Симба, пока это будет возможно». Однако Джордж сохранял оптимизм. В том же письме он восклицал: «1987 год закончился все же на счастливой ноте, вновь вернулась Грове и ее одноглазая дочь. Они привели с собой четырех обворожительных детенышей. После пиршества из верблюжьего мяса они развлекали нас, кувыркаясь и преследуя друг друга. Хорошее начало для Нового года!»
21 августа 1989 года мир облетело известие: «В Кении, в созданном им двадцать лет назад заповеднике Кора, убит Джордж Адамсон».
Ему шел 84-й год. Случилось то, что могло случиться уже десятки раз с профессиональным егерем, который провел почти всю свою жизнь в не тронутых цивилизацией бескрайних саваннах Восточной Африки. Его последний день начался как обычно. На рассвете он выпустил из вольеров трех молодых львиц. В первом часу над лагерем сделал круг самолет. Это был условный знак — просьба встретить прибывающих на взлетной площадке. Джордж попросил гостившую у него молодую немку Ингу вместе с шофером выехать к самолету. Сам он отстукивал на машинке ответы на корреспонденцию, поступающую со всего мира. Послышались выстрелы. Обеспокоенный, захватив оружие, вместе с тремя помощниками на видавшем виды «лендровере» он выехал из лагеря. По рассказу Мохаммеда Мару, единственного оставшегося в живых, на третьем километре они натолкнулись на трех одетых в военную форму бандитов. Мохаммед крикнул: «Остановитесь!» — и выпрыгнул из машины. Джордж продолжал ехать. Почти в то же мгновение бандиты открыли огонь. Машина оказалась пронизана пулями. Джордж и его два помощника были убиты наповал.
Через несколько дней Джорджа с почестями похоронили, как он и просил ранее, в лагере возле могилы брата и захоронения любимого льва Боя.
...Прошло более четырех лет со дня гибели Джорджа Адамсона. Он не создал какой-то особой концепции жизни, он просто стремился к сохранению гармонии в Природе, видел пагубные последствия вмешательства в нее человека. Мне запомнилось его высказывание, которое дает ключ к его пониманию сути жизни: «Человек, сам порожденный Природой, не может властвовать над ней».
Подробнее о трагической гибели Дж. Адамсона читайте в статье «Последнее сафари» — «ВС» № 2/91.
Виктор Тарасов
Кайт-ижорские пирги
Издревле на скалистых островах Финского залива и вдоль южного его побережья — от Малой Ижоры до самой границы с эстами — жили кайт-ижорцы. Еще их называли инграми или ингер-манландцами (Происхождение слова «ингерманландец» очень интересно. К самоназванию ижорцев «инкери» шведы добавили «манн», то есть «человек», а их страна соответственно стала называться «Ингерманланд». Потом к этому добавилось русское окончание, и получилось «ингерманландец», очень по-германски звучащее, но к Германии отношения не имеющее.— Прим. ред.),— это самая близкая к финнам народность.
Это были больше все рыбаки и лесные охотники — летом ходили они на морского зверя, зимой — на медведя и лося; в хорошие дни ели досыта, в черные — умирали с голоду. Одними лишь грибами да земляникой сыт не будешь. А потому не случайно передаются по деревням ижорские предания — «пирги» об удачливом сельском хвастуне Олли Рауди, принце воров и бароне пивных кружек, промышлявшем на пустой желудок веселым надувательством.
Однажды, во времена шведского еще владычества в Ингер-манландии украли вольные ижорские мужики из амбаров пастора бочку ржи и мешок овса. В овсяную муку добавили они сеченую солому и выпекли хлеб. А рожь отвезли в Копорский замок и продали за сорок риксдалеров. Потом пошли мужики в трактир пить пиво с хлебом и раками. Обнаружил швед-священник пропажу зерна, воров поймали. В наказание пришлые христиане разобрали лачуги местных жителей на бревна и сколотили из них церковь у самого залива, дабы служила она лесным варварам пищей духовной, источником добродетели и смирения. Дело было на Пасху, потому и назвали храм Пасхальным, или Суннунга, что на языке ингерманландцев означает «день воскресный»...
После ухода шведов из Ингрии кирха опустела, обветшала под морскими ветрами, почернела от частых в этих краях проливных дождей, а потом и вовсе была смыта штормовой волной в бухту. Там, где она стояла, ижорцы срубили свою маленькую, не больше огородной времянки церквушку, которая сохранилась и поныне. Рисковые любители культовой архитектуры из тех, что не боятся свернуть себе шею на крутых ингерманландских утесах, могут увидеть ее над скалистым берегом залива где-то между ижорскими мызами Кандикюля и славянской горой Валдай.