Журнал "Вокруг Света" №2 за 1996 год
Шрифт:
Ночь с 8 на 9 сентября прошла спокойно, за исключением нескольких стычек между итальянскими и немецкими войсками к югу от Рима. В течение дня 9 сентября, однако, имели место серьезные столкновения в окрестностях Фраскати, где сосредоточены немецкие службы. Тем не менее, к вечеру нам удается прочно удерживать всю зону Сабинских гор. Немецкие части понемногу приближаются к Риму, занятому и окруженному несколькими итальянскими дивизиями.
Между тем, признавая необходимость отложить на несколько дней попытку освободить дуче, я по-прежнему ищу подтверждений его присутствия в отеле на Гран-Сассо. Первые указания на это мне были даны, пусть и невольно, двумя итальянцами, но мне бы хотелось получить еще какое-нибудь подтверждение, и, если возможно, то от немца. Нечего и думать, чтобы послать своего человека, прямо в этот отель, связанный с внешним миром одной лишь канатной дорогой. Я ломал голову, ища подход, выглядевший бы достаточно невинным, и накануне итальянской капитуляции наконец-то нашел человека, который требовался. В Риме у меня был знакомый военный врач немец, очень честолюбивый парень, давно уже мечтавший о какой-нибудь славной награде. Я решил использовать его стремление к почестям и вечером 7 сентября объяснил ему, как он может снискать благоволение начальства.
До настоящего времени немецкие солдаты, заболевшие малярией — а таких было много, — посылались на излечение в Тироль. Я же предложил моему медику «по собственной инициативе» отправиться в горный отель на Гран-Сассо — который я будто бы хорошо знаю, — чтобы выяснить, можно ли это заведение, расположенное на высоте примерно 2000 метров, превратить в дом отдыха. Я упираю на то, что надо на месте поговорить с управляющим, посмотреть, сколько имеется коек, осмотреть санузел и так далее, а также немедленно начать переговоры. Мое предложение было принято: утром 8 сентября мой славный врач отправился на машине в путь. Я тут же начал беспокоиться.
Сможет ли он вернуться, увижу ли я его снова живым и невредимым?
На следующий день мой «шпион поневоле» возвращается, очень расстроенный мыслью, что из-за итальянской капитуляции этот прекрасный план, вероятно, окончится ничем. Не жалея подробностей, он рассказывает мне, как, проехав Акилу, попал в долину, где находится подъемник. Но все его усилия проникнуть далее были напрасны. Дорога к подъемнику перегорожена шлагбаумом и к тому же охраняется несколькими постами карабинеров. После длительных переговоров с последними, он все-таки получил разрешение позвонить в отель. Однако ответил ему не управляющий: на другом конце провода какой-то офицер уведомил его, что Кампо-Императоре объявлен военным полигоном, и, следовательно, всякое иное использование плато и зданий на нем воспрещается. По наблюдениям врача, речь идет о достаточно крупных маневрах; в долине он заметил радиофицированный автомобиль, а подъемник постоянно в действии.
В последней деревушке жители рассказали ему невероятные истории: похоже, что гостиница занята совсем недавно, и сразу же из нее был выслан весь гражданский персонал, а номера переоборудованы, чтобы разместить в них примерно двести солдат. Несколько раз в долину вроде бы приезжали старшие офицеры; некоторые люди — «хорошо осведомленные» — предполагали даже, что там, наверху, заключен Муссолини. Но это, замечает военврач, просто, наверное, слух, которому не стоит слишком доверять.
Я, конечно, не стремлюсь разубедить его в этом.
На следующий день, то есть 10 сентября 1943 года, наши войска прочно удерживают Рим и его окрестности. Я могу наконец-то перейти к выработке подробного плана.
Прежде всего я изучаю вместе с Радлем различные варианты, из которых нам надо какой-то выбрать (предполагая, что окажется возможна и сама операция). В одном нет сомнений: мы не можем терять ни минуты. Каждый день, возможно, даже место заключения дуче может быть изменено, не говоря уже о том, чего мы опасаемся более всего: о передаче пленника союзникам, которые его, несомненно, уже затребовали. Немного позже мы узнаем, что генерал Эйзенхауэр включил это требование в условия перемирия.
Наземная операция кажется нам неизбежно обреченной на провал. Нападение через крутые склоны, ведущие к плато, приведет к огромным потерям, во всяком случае, карабинерам будет вполне достаточно времени, чтобы успеть либо спрятать дуче, либо увезти его в другое место. Чтобы помешать им ускользнуть вместе со своим пленником, нам пришлось бы окружить весь горный массив поисковой цепью, а для этого потребовалась бы, по меньшей мере, дивизия.
Нашим главным козырем должна стать полная внезапность, ибо, не говоря уже о стратегических соображениях, мы опасаемся, как бы у карабинеров не было приказа убить своего заключенного при малейшей опасности побега. Это предположение впоследствии подтвердится. Только наше молниеносное вторжение спасло дуче от неминуемой смерти.
Итак, мы видим только два способа: высадка парашютистов или приземление транспортных планеров рядом с отелем. После долгого анализа всех «за» и «против» этих двух решений, мы выбираем второе. Чтобы предотвратить слишком быстрый спуск в разреженной атмосфере на этой высоте, нам бы потребовались особые парашюты, а мы такими не располагаем. К тому же из-за слишком пересеченной местности десантники приземлятся со слишком большим рассеянием, и быстрая атака плотным строем окажется невозможной. Остается только приземление нескольких планеров. Но есть ли в окрестностях отеля участок, на котором они могли бы сесть?
Когда пополудни 8 сентября я проявил наши аэрофотоснимки, выяснилось, что огромная лаборатория во Фраскати уже стерта бомбами с лица земли. Один мой офицер все-таки смог сделать несколько отпечатков во вспомогательной лаборатории, но, к несчастью, нам не смогли дать крупноформатные снимки для стереоскопа, которые бы позволили увидеть местность четко и рельефно. Я должен был довольствоваться обычными фотографиями, примерно 14 на 14 см, на которых, однако, прекрасно узнал треугольный луг, уже привлекший мое внимание во время полета над отелем. Именно на этом лугу в качестве площадки для приземления я буду осуществлять свой план.
Надо подумать также и о том, как прикрыть тылы и обеспечить отход после выполнения самой операции. По нашему плану, обе цели достижимы с помощью батальона парашютистов, должного ночью пробраться в долину и в час Ч захватить станцию подъемника.
Выработав основные детали операции, отправляюсь к генералу Штуденту. Я хорошо знаю, что уже три дня у него не было возможности отдохнуть даже несколько минут, — впрочем, как и у меня, — но нам нужно вместе прийти к какому-то решению. И вот я объясняю ему свой план, и мне даже удается его убедить. По правде говоря, генерал не проявляет энтузиазма и даже не скрывает от меня своих опасений, но понимает также, что, если мы не хотим отказаться от нашей задачи, то должны попытаться использовать единственную оставшуюся возможность. Однако, прежде чем дать согласие, он желает посоветоваться со своим начальником штаба и еще одним офицером штаба корпуса.
И вот эти два специалиста по воздухоплаванию недвусмысленно высказываются против. По их мнению, приземление на такой высоте и на неподготовленной местности никогда еще не осуществлялось по той простой причине, что оно «технически невозможно». Они считают также, что высадка, в том виде, в каком я ее замыслил, вызовет потерю по крайней мере 80 процентов личного состава. Остаток же отряда окажется тогда численно слишком слабым, чтобы выполнить задачу.
В ответ на эти доводы я объясняю, что прекрасно отдаю себе отчет, каким опасностям мы подвергаемся, но в любом случае, когда впервые испытывается что-либо новое, надо идти на определенный риск.