Журнал "Вокруг Света" №3 за 1998 год
Шрифт:
Вернемся к вопросу, который прозвучал ранее: почему стихийные бедствия, при том, что они, как правило, ожидаемы, чаще всего застают людей врасплох?
Причина кроется в силе природных катастроф. Заурядные грозы никто не называет бедствиями, хотя и они приносят ущерб. А вот ураган или наводнение — это действительно беда, и она всегда внезапна именно своей силой: в природных процессах заключена столь могучая энергия, что люди пока не научились ни противостоять ей, ни тем более укрощать.
(Для справки: возьмем только молнии, и ничто другое; на планете в каждый данный момент времени гремит около 1800 гроз, если сложить всю энергию, которая высвобождается в виде
Очевидно, повелевание стихиями — это удел не двадцать первого и, может быть даже, не двадцать второго веков... Нам же остается действительно учиться «подстилать соломку». И скорее всего, главные «соломки» — это международная система национальных организаций по чрезвычайным ситуациям, которая уже складывается (чаще всего одной стране — даже очень большой и богатой! — не под силу справиться с последствиями стихийного бедствия) и глобальный мониторинг — общепланетное слежение за факторами, приводящими к природным катастрофам. Такой мониторинг уже осуществляется, но, видимо, должной разветвленности эта система наблюдательных станций — подземных, наземных, надводных, космических — достигнет только в следующем столетии.
И что же будет в этом следующем столетии? Сократится ли размах природных катастроф? Увы, уже сейчас ясно, что ответ отрицательный.
Прекрасно, что совсем недавно было принято международное соглашение об ограничении выбросов в атмосферу Земли парниковых газов — это важная мера, и, наверное, человечество постарается ввести парниковый эффект в разумные рамки.
Однако глобальное потепление отменить очень трудно, и оно постепенно будет происходить: в силу уже того, что нас становится на планете все больше и больше, и нам чисто физически требуется больше энергии, и мы должны перемещаться в пространстве, используя те или иные виды топлива, и производить необходимые вещи, и обогревать себя и пространство своего обитания...
Сильного перегрева атмосферы, надо надеяться, не произойдет, но даже небольшое повышение среднемировой температуры приведет к серьезным последствиям. И дело не в том, что лета будут жарче, а зимы теплее, — это слишком примитивный подход. Может быть, по временам года изменения будут не столь заметны.
А вот несколько больший нагрев экваториальной зоны... Помните про области, ограниченные изотермой 26° С? Они будут расширяться — значит, ураганов будет рождаться больше, и они станут еще более интенсивными, и будут заходить в умеренные широты... И теплые фронты будут гулять по атмосфере с большим размахом, а это значит — дождей и снегов будет больше, и ветры станут сильнее... И ледники, конечно же, будут подтаивать в большей степени, чем это происходило в нашем столетии, и уровень Мирового океана повысится. Пусть даже ненамного... Но повторю: две пятых Бангладеш — страны, по численности населения сравнимой с Россией, — лежат в метре от уровня моря. И Мальдивские острова едва выступают над поверхностью океана. И Западно-Сибирская равнина вовсе не так уж защищена от нашествия воды...
Я не хочу, чтобы эти слова были восприняты как вещанье Кассандры. На самом деле, сказанное мною — лишь самый скромный прогноз, который можно сделать, исходя из опыта XX века и из данных современной метеорологической науки.
«Напомнить — значит предупредить»... Эти слова относятся не только к прошлому. В сущности, все прогнозирование есть не что иное, как напоминание о будущем.
О том, какое место в нашем сознании занимают мысли о подвластности стихиям, хорошо сказал поэт Юрий Левитанский:
И мы следим за сменою ненастий,
Морозов, снегопадов и дождей
Не меньше, чем за сменою династий,
Парламентов, правительств
и вождей.
Есть один невероятно важный факт, касающийся космического корабля под названием «Земля»: к нему не приложено никакой инструкции.
(Ричард
Виталий Бабенко
Живописная Россия: В центре Азии
Мы шли на моторке вверх по Енисею. Холодная, широкая, быстрая река с каждой минутой приближала нас к границе Красноярского края с Тувой. Мой спутник, лесник Саяно-Шушенского заповедника, совершал очередной рейс по своим владениям, я же хотела хоть краем глаза взглянуть на землю Тувы, где рождается Енисей. Там, в горах южной Сибири, начинаются Бий-Хем (Большой Енисей) и Ка-Хем (Малый Енисей), чтобы, скатившись с гор и слившись под Кызылом, пересечь Тувинскую котловину и продолжить свой тысячекилометровый бег по Красноярскому краю, до самого Ледовитого океана...
Енисей вынес нас к устью Хемчика, своего левобережного притока. Мы встали лагерем в долине: леснику надо было встретиться с чабанами. Стадо овец и верблюдов паслось неподалеку, неподалеку стояла и юрта, крытая войлоком. Два чабана-тувинца подъехали к нам на лошадях и пригласили в гости. За чаем, обильно сдобренным маслом, молоком и солью, мы говорили об их земле, так не похожей ни на какую другую. В этой горной стране, прорезанной глубокими котловинами, есть высокие хребты и зеленые долины, ледниковые и соленые озера, полынные степи, кедровые леса, термальные источники и каменистые тундры.
Природа Тувы словно вобрала в себя черты севера и юга. Здесь, в Кызыле, столице республики, находится Географический центр Азии, отмеченный обелиском.
Поздно вечером чабаны проводили нас в лагерь. Глухо шумел Енисей, крупные звезды блестели над ломаной линией береговых скал, пахло травами. Сухой ветер, казалось, доносил дыхание не столь уж далекой пустыни Гоби...
Жена чабана подарила мне на прощанье старинный деревянный гребень-чесалку для шерсти, похожий на ладошку с сомкнутыми пальцами. Я храню его до сих нор — как знак того, что еще вернусь в Туву.
Лидия Мышкова
Исторический розыск: Тайный агент князя Тверского
5 ноября 1472 года, на берегу Черного моря, в городе Кафа, теперь мы зовем его Феодосией, появляется загадочный странник. Прибыл он издалека, называет себя — купец Ходжа Юсуф Хоросани, а по-русски говорит чисто. Да и сам — вылитый русич, только смуглый от загара.
Какие товары привез он, да и привез ли, мы не знаем. Только точно известно — самое дорогое, что есть у него, — листки с таинственными записями. Прячет он листки эти, где русские слова идут вперемежку со словами чужими, понятными лишь ему одному.
Долгий путь предстоит еще страннику — Орду пройти, Литву, Московию, и пройти так, чтобы не проведал никто. И продолжает он вести свои записи, и в них уже чувствуется тревога.
Больной, измученный тяготами и лишениями, добирается он до смоленских земель. Последние записи его — словно в бреду: «Альбасату, альхафизу альраффию альманифу аль-музило альсению альвасирю...»
Неожиданная смерть обрывает путь этого загадочного странника. Но... болезнь ли тому причиной? Не погиб ли — отравлен-опоен вражеской рукой? Только точно известно, что его сокровища, эти таинственные листки, кто-то срочно доставит в Москву, дьяку Василию Мамыреву, ведавшему казной всего государства и, возможно, секретным сыском.