Журнал "Вокруг Света" №5 за 1995 год
Шрифт:
Осторожно ступаю на лед, оставив позади припайную льдину. Пытаюсь распределить вес на лыжи и на палки как можно более равномерно, пошире расставить лыжи, нагрузить палки. Один скользящий шаг, второй, третий. Лед прогибается, но пока держит. Без малейшей паузы, пятясь, начинаю двигаться по своему же следу в обратном направлении.
Несколько тягучих мгновений, и я на надежной льдине, а впереди меня след лыж, доходящий до середины этого коварного места. Теперь, если не начнутся подвижки, есть надежда перебраться.
Срочно снимаем лагерь, разгружаем единственные уцелевшие санки, которые
Теперь главная задача ложится на Василия Васильевича. Его 50 килограммов живого веса — это не мои 92, и лед должен выдержать наверняка.
Короткий инструктаж, напутствие, и Вася выходит на лед. Даже под его далеко не богатырским весом лед прогибается так, что смотреть на это жутко — ведь под ним около 4 километров воды, это больше, чем два наших часовых перехода...
Но глаза боятся, а руки, вернее ноги, делают. Через минуту Вася уже на противоположном берегу! Теперь дело техники. Перекидываем ему удлиненную репшнуром носовую веревку первых санок, другую веревку, прикрепленную к их корме, оставляем у себя. Первые санки медленно поползли к Васе.
Переправа заняла около полутора часов. Лед проламывался трижды. Вначале под Виктором Владимировичем, которого отправили на подмогу к Василию на разгруженных санях, потом под моими санями, окованными лопатами, которые просто прорезали эластичный лед, а напоследок и подо мной. Но это уже был последний рейс, и то, что по еле меня вместо мостика осталось месиво из мелко раскрошенного льда, нас уже не могло беспокоить.
Это была напряженная и красивая работа, где все действовали отлично.
До вечера успели сделать еще два перехода. Сидя в палатке, разгоряченные порцией глинтвейна, мы делились впечатлениями об этой необычной переправе до самого отбоя.
5 апреля. Вчера не дотянули до 83-го градуса всего 54 секунды. А сегодня Арктика преподнесла нам редкий сюрприз: ночью с дрейфом мы пересекли 83-ю параллель и теперь находимся на широте 83° 00' 16".
Ребята, кажется, осваиваются с тропежкой. Попробовал Андреич, немного потоптал снег Иван Федорович, но его мы быстро прогнали в хвост колонны. Подвиги и победы, даже над собой, здесь не нужны. От него с его травмой сейчас требуется совсем не это. Все должно быть рационально, грамотно и без надрыва.
Вчера немного потеплело, до минус 30 С, а сегодня вновь 37. Движение затрудняет глубокий рыхлый снег. Тропежка очень тяжелая. На последнем переходе, чтобы избежать необходимости барахтаться в глубоком снегу среди ледовых джунглей, воспользовались узкой «речкой» недавней трещиной, которая шла почти строго по нашему курсу.
Около часа все шло действительно просто замечательно, и мы без особого труда, боясь сглазить, шли по ровной поверхности молодого льда, сквозь невообразимый хаос, который окружал нас.
Словно по расписанию, ко времени остановки на ночевку, трещина сузилась и сомкнулась. Мы выбрались из нее на последнюю ровную площадку и ужаснулись тому, что предстояло нам преодолеть завтра...
Окончание следует
Владимир Чуков | Фото Виктора Русского
50 лет Победы: Каждый рейс — последний
Пятидесятый
Но, как бы годы не отдаляли нас от конца войны, какие бы перемены ни происходили на нашей земле, какие бы катаклизмы ни переживали мы, этот день 9 Мая оставался святым для нас, это — день вернувшейся с войны страны; день благодарения тех, кто добыл нашу победу, день поминовения тех, кто навечно остался на полях битвы.
Необычные приключения моряка торгового флота
Как и все мальчишки, в детстве я бредил морем. И вот одна история не выдуманная — просто потрясла меня. Она была напечатана в журнале «Вокруг света». Этот затрепанный двенадцатый номер за 1946 год я храню и по сей день. В нем я прочитал о приключениях молодого штурмана Евгения Лепке, который оказался в океане один, на обломке танкера, потерпевшего бедствие в Тихом океане.
С тех пор прошло много лет. Эта история то забывалась, то снова вспоминалась. Жив ли он? Если жив, то как сложилась его судьба? Не отвернуло ли его от моря плавание на обломке судна...
Будучи уже кинодокументалистом, снимая фильмы о моряках и парусниках, я пытался напасть на след той давней трагедии. «Евгений Лепке? — переспрашивали в отделах кадров различных пароходств. Нет, у нас не плавает...»
Как-то на Дальнем Востоке удалось, наконец, разыскать моряков, плававших с Лепке. «Лепке? В арктических конвоях мы с ним ходили. Веселый был парень, здоровый...» «Лепке? Ну да, помню, Женя Лепке. Мы с ним на «Ветлуге» из Штатов шли. Тяжелый был человек, неразговорчивый».
Спрашивал я о Лепке и в Керчи, и в Мурманске, и в Одессе. Один слышал, что Евгений Лепке погиб где-то в Атлантике, другой говорил, что Лепке утонул со всем экипажем возле самой Америки...
А потом произошло вот что. Снимали мы фильм о моряках торгового флота, плававших в войну в арктических конвоях, и в Калининграде, в пароходстве мне сказали:
— Да их почти не осталось, тех моряков, что в конвоях ходили. Но вам, кажется, повезло. Только что к причалу «Сормовский» подошел. Там капитаном — Евгений Николаевич Лепке. И в войну плавал, и тонул не раз. Правда, он не очень-то любит рассказывать об этом.
Услышав это имя, я не поверил своим ушам...
«Сормовский» стоял у причала. Капитан был на берегу.
— Посидите в кают-кампании, подождите, сказал вахтенный штурман.
Минут через пятнадцать дверь отворилась, и в кают-кампанию вошел капитан.
Невысокий, крепкий, стремительный — взгляд и фигура опытного боксера. Он крепко пожал руку, спросил, зачем мы здесь. Он чем-то был озабочен и, по-видимому, не склонен к длинному разговору.
— А-а... Конвои? Ну, это очень просто. Капитан все думал о чем-то своем. — В море все ясно и понятно. И нет там того, что не может быть неясно и непонятно. А вот после долгого пребывания в море человек попадает в такую обстановку на берегу, что не только рассказать, понять-то невозможно.