Журнал «Вокруг Света» № 5 за 2005 год
Шрифт:
– Даже в самых шикарных апартаментах на Пиккадилли не было тогда никаких кухонь. – Ричард рассказывает об этом с такой естественностью, будто сам застал те времена. – Поэтому, чтобы принять гостей или просто пообедать, приходилось посылать за готовой едой. Фортнум первым стал продавать ее в этом районе. А поскольку здесь жили преимущественно офицеры короны, часто и надолго отбывающие за моря, предприятие скоро приобрело международную славу: некоторые «корзины» с сухими продуктами долгого хранения отправлялись даже в Индию, чтобы «скрасить тоску, тяготы службы и тому подобное» тамошним старым клиентам.
Я и раньше была на «Афтенун ти», но никогда – в таком модном и старинном заведении. Вероятно, я слишком многого ожидала, но после роскошного первого этажа четвертый показался мне скучноватым. Интерьер выцвел, потолки низкие, а чайной церемонии не доставало «церемониальности».
– Традиция английских чаепитий не так стара, как обычно думают. Ее завела году в 1840-м герцогиня Бедфордская. Рабочий день джентльменов стал тогда длиннее, они возвращались к обеду не раньше 7—8 вечера, и, чтобы дамы в ожидании мужей не умерли с голоду, ее светлость стала собирать приятельниц на чай в своем будуаре около пяти часов дня. Отсюда и пошло название «Афтенун ти». Поначалу это были посиделки исключительно для дам, и только тридцать лет спустя они переросли в более солидное мероприятие, которое один заезжий французский гость охарактеризовал как «пикник под крышей» – еду подавали «без протокола», и все угощались сами. Тогда же укоренилось еще одно новшество – застолье a la Russe: вместо того чтобы накладывать на тарелку все одновременно, блюда стали подавать одно за другим. Внедрение новой моды шло не без сопротивления: если хозяева не в состоянии были держать достаточный штат прислуги, гостям приходилось ждать своей очереди, а еда тем временем остывала…
Нам пришлось легче – закуска к чаю подается холодной, да и вся сразу, для чего и существует трехъярусный поднос, диктующий очередность блюд (всегда начинайте снизу). Вполне насытившись немногочисленными яствами, я с большой готовностью последовала за Ричардом на Джермин-стрит – через южный выход из «Фортнума». Эта улица-спутник Пиккадилли известна своими непревзойденными ателье рубашек, сорочек…
– …так что сырная лавка «Пакстона и Уайтфилда» здесь неожиданный «вставной элемент». С самого 1797 года в ней можно найти любой сыр, какой только существует на свете… А это – «Флорис», парфюмерная торговля, ею владеет семейство с Менорки. Точнее, с Менорки приехали в 1740 году их предки… – Тэймс рассказывает про каждую дверь, каждую вывеску в округе так, будто водит меня по собственной квартире. – …В «Турнбул и Ассер» шьют для принца Чарлза, и вообще, с 1885 года обслуживают всех принцев Уэльских. А также, например, Черчилля и (в книгах Яна Флеминга) Джеймса Бонда. Кстати, о Бонде. Как раз в эту минуту мой взгляд уперся в витрину магазина «Данхилл», где переливается серебром шикарный «Астон-Мартин DB5», прославленный агентом 007 и как бы обещающий своим посетителям, что они тоже почувствуют себя героями в одежде, купленной в этом магазине.
А я опять выхожу на Пиккадилли. Мне необходимо еще кое с кем там поговорить.
Доктор Йен Элиот – публицист и ученый-историк, специализирующийся на российской тематике. В течение многих лет он был ведущим автором «Таймс». В 1980-х – руководитель мюнхенского отделения радио «Свобода» и директор Британо-Российского культурного центра. В 2000-м по случаю дня рождения королевы был награжден орденом Британской империи. С Элиотом мы договорились встретиться в старом книжном магазине «Хэтчардз», который по сей день поставляет новинки королевскому двору. В 1797 году молодой человек по имени Джон Хэтчард задумал его еще и как клуб – для таких же, как он сам, лондонских библиофилов. В глубине этого помещения на Пиккадилли была обустроена маленькая гостиная, где постоянные посетители могли побеседовать, посидеть у камина с газетой и заказать что-нибудь освежающее из соседнего «Фортнума». В позапрошлом веке все эти возможности пришлись очень по душе цвету общества – и герцогу Веллингтону, и страстным политическим оппонентам Гладстону и Дизраэли, сменявшим друг друга в премьерском кресле, и Оскару Уайльду. Последний имел обыкновение посылать в «Хэтчардз» свои пьесы, считаясь с литературным мнением хозяина магазина.
Той маленькой гостиной с камином уже, увы, нет, но знаменитостей среди покупателей по-прежнему хватает, и репутация
…День выдался стереотипно английским: серым, туманным и ужасно холодным. Все мы знаем, как англичане любят обсуждать погоду, но гораздо менее известен их стоицизм в отношении низких температур. Надев зимнее пальто, сапоги, обмотав теплым шарфом шею, я вдруг замечаю женщину в одном легком костюме. Посиневшая, с плотно сжатыми губами, она спокойно и твердо ожидает автобуса. И так у них не только с одеждой, но и с жилищами. Дома никогда не обогреваются в достаточной мере. Сначала я думала, что дело в дороговизне топлива и сквозняках, но один лондонец объяснил: «Никакого холода вообще не существует. Если вам холодно, просто наденьте еще один джемпер». Зиновий Зиник, писатель-эмигрант, проживший в Англии более 30 лет, считает иначе: «Англичане просто боятся разбудить в себе излишний жар».
Действительно, вопреки расхожему стереотипу британцы не так уж сдержанны, вежливы и бесстрастны. Все это – фасад. Отклик вековых традиций, четкого разделения между общественным поведением и частным, развитое представление о том, что уместно в провинции, а что в столице, на скачках и во время регаты. Что можно позволить себе в обществе дам, а что в чисто мужской компании. Хотя часто этот контроль пропадает, особенно после приема спиртного, когда грубость и пошлость могут проявить себя. Думаю, что отсюда известный и в значительнейшей мере «пиккадилльский» феномен закрытых клубов для джентльменов. Попытка скрыть свои «слабости» от посторонних. Эти заведения всегда интересовали меня, и я засыпаю Элиота вопросами: «Как в них вступают?», «Допускаются ли все же, хоть в виде исключения, женщины?», «Сколько стоит членство?» и так далее.
– Клубы возникали спонтанно. Никто не в состоянии объяснить, кто их «придумал». Просто кто-то говорил: пойдем, поиграем в карты у Уайта или у Будли. Все подобные заведения назывались раньше по именам владельцев, в отличие от более поздних, таких, как, скажем, «Реформ-клуб». Но это уже с середины XIX века. Там политики и вообще люди, имеющие отношение к управлению империей, могли собраться вместе, подискутировать…
– Без женщин и простонародья, – не удержалась я. Идея частных клубов как-то претит моему демократическому сознанию. Не придерживаясь мнения, будто все люди равны от природы, я, однако, верю, что они равны в формальных правах. И если богатые желают общаться только с богатыми, пусть просто повышают цены в своих «убежищах», но никому ничего не запрещают. Однако Элиот разбил мой аргумент, заметив, что частные клубы не предназначены только для богатых, хотя, разумеется, многие члены – состоятельные люди. Клуб – это место, где собираются свои люди, где всегда можно выпить, поесть и побеседовать с единомышленником. Большинство клубов такого рода располагается в районе Сент-Джеймсской площади, по южной стороне Пиккадилли. Элиот согласился взять меня в «Атенеум», членом которого является, и мы не спеша направились туда через площадь.
– Поначалу в этом доме располагалась Ост-Индская компания, – указав на неприметное здание, повествовал Элиот, – она безраздельно правила Индией, пока правительство не спохватилось. Теперь помещение делят между собой три или, кажется, даже четыре клуба. Арендная плата безумно высока, и ни одному из них в отдельности целый дом не по карману. Вся земля в этом районе принадлежит короне, кроме участка под домом Нелл Гвин, любовницы Карла II, которая в свое время добилась «безусловного права собственности», то есть права не платить аренды никому. Клубы же регулярно отчисляют некую фиксированную сумму короне. Ежегодные взносы разнятся, но обычно составляют от нескольких сотен до тысячи фунтов. Большинство заведений до сих пор предоставляет ночлег своим членам.