Неспешно выросший качан широколистый,готовый к сечке туготелый шар хрустящий,засола ждет, когда на бочку крест плечистыйположат сверху и пудовый камень – к вящейи пущей верности. Квашенье – род искусства(что лишь немногим знатокам сулит удачу).Пока что снята с гряд и сложена капустаи бочек ждет своих, покрепче, побогаче.И вот, посечена хозяйскими руками,в день остывания осеннего светила,умножась в сущности своей под тесаками,она несет в себе достоинство и силу,готовность к жертве без малейшей тени грусти —под бодрый стук, под золотистый отблеск кадки.Какая мудрость в этих головах капусты,все отдающих – ныне, здесь и без остатка!Все обретающих в осеннем онеменье,все
то, что отдано без страха и сомненья.
Дары
Миловану Беконьи, скульптору
Когда проводишь друга – снова, снова! —в нездешний мир, в загадочную тишь,закрывшись в мастерской, не помня слова,с немым резцом опять заговоришь.Но все шумы, весь хаос многоликийв затворничество целятся твое —шаги влюбленных, фар вечерних блики,околичное, с лаем псов, жилье.Пусть гул толпы бахвалится победой.Но надо было с демоном сойтисьв единоборстве ради правды этой —искусства, светом полнящего жизнь.И пусть друг друга рвут они на части,ни разума не помня, ни стыда, —и те, кто рвутся к вожделенной власти,и те, кто должен уступить места.Ты знаешь: шум машин, надменно-сухозвучащий, страсти зов, поход во власть —все это – не от сути, не от Духа,и, как вселенский прах, должно отпастьперед смиренным обликом иконы.Все лжи слои осыпаться должныпред вечным, перед тем, что ждет исконнона самом дне духовной глубины.И только тот, кто наших слез достоин,кто прожил и ушел как человек,вернется в некий час, поэт и воин,чтоб с мастером вдвоем назвать свой векпо имени. Взгляни же миру в очи,ваятель, чтоб в резце себя нашланадежда, чтоб Судья небесный зорчевгляделся в штрих-пунктир добра и зла.Чтоб в дереве, металле или камнепрошли бы пред судом Его сединтысячелетья следом за веками —пешком, бегом ли, «формулой один».В счастливой силе дня ты и не вспомнишь,что слаб и наг, что на две трети сед.Лишь в мудрой одинокой думе полночьшепнет, что каждый свой оставит след.И этот след на вязком бездорожье —итог трудов резца и мук пера.Свой нежный дар Христу и плану Божьюнесут сквозь скудость мира мастера.Несут сквозь казнь бездушья и бездумьяотвагу и отзывчивость сердец,дабы, итожа счет жестокой сумме,простил хоть часть стадам своим Отец.
Таз
Во дворе, возле крана с водою, почти у забора,долгий век доживает посудина старого таза.Он служил еще бабушке, помнится, в прежнюю пору,а теперь в его чаше герань расцвела яркоглазо.В нем купали меня. И касались Господнего чадаИорданские воды в купели его допотопной.Потому нам доныне, за слабую веру награда,льются ливни с небес, над асфальтом, над грядкой укропной.И хоть мухи жужжат над отжившим железным сосудом,все искрится его оцинковка под солнцем средь зноя.И смирившись с кончиной своею, с часов самосудом,он и участи нашей крупицы уносит с собою.Он, кто первым узрел наготу нашу, Божью убогость,омовений родительских помнящий нежность и строгость.
Обоснование отсутствия
А мы с Борой Хорватом [2] отсутствовали как мертвые,пребывая в иных краях – посущественней, поважней.Не было с вами нас, лишь посмертные абрисы легкиена земле мы оставили. С ветром минувших дней,с ритмом его искали гармонию строки наши,чтобы не каждый понял слова, но голос любой узнал.Жить – тяжелей, но поется – все легче, все дальше.Вот и забудьте о страхе, вы, кто нас услыхал.
2
Бора Хорват – сербский поэт, умерший в Крагуевце.
Перевод Сергея Шелкового (Харьков, Украина)
Данило Йоканович
Грачаница
Как тебя из слов построить, Грачаница,чтобы умилиться, а не отчаяться?Чтобы никогда не терять из видусо стены глядящую Симониду.Чтобы подсобили святые сербскиеунести тебя в своем сердце, ичтоб любой из нас, где ни погляди,по одной Грачанице нес в груди.
Косово и Метохия
Что берег в душе от вышних,то
огонь уже повыжег,пламенем – по рукам,вспышками – по устам.За слезы о чьем-то сынеза попранные святыни,за птицу, сбитую влет,душа к отмщенью зовет.Крест, меч и речь мою —Косову отдаю.В Метохии – сны мои.С подъязычным ядом змеипойду в монастырь Дечаны —оставить старые раны,и силой памяти призван,вернусь к тебе, древний Призрен:разрушенные, в чаду,Архангелы [3] обойду.
3
Монастырь Святых Архангелов около Призрена в Косове.
Перевод Елены Буевич (Черкассы, Украина)
Бранислав Зубович
Хлеб
Мы готовили из пеплаХлеб.Замешивали его слюной,Заливали водой,В которой отражалась луна.Мы добавляли уголья из ореховИ порох какой-то лечебной травы,Переливали юрьевской росойИ снова добавлялиОдну каплю воска,Чтобы душа лучше леглаВ яму посередине.Такой хлеб,Испеченный на солнце,Мы не ели,Но зашивали в пояс,Сотканный из соли,И в глухой час ночиБросали собакам.Как говорится,Лечили ужас.Не зная, что толькоДымСталНашей жизнью.
Перевод Бориславы Дворанац (Сербия)
Мирьяна Булатович
Темноокая песня
(Фрагмент)
Сыну, Матии
Я сманила тебя оттуда, где было тебе светло,в этот мир, где живая душа дешевле полушки,что ни сей – слишком поздно тут всходит добро,слишком рано – зло,и поэтому ты не спеши выйти вон из нашей избушки.Ты возьми себе в помощь, как в начале времен,зверолова чутье – знатока повадки звериной.Много в городе комнат-пещер, и со всех сторонпраисторию жалит будильников рой комариный.Вот куда соскользнул этим летом ты с неба. НоТвой Всевышний Отец тебя видит. И, вероятно,Он тебе дал все то, что мало кому данодля прорыва сквозь тьму и для возвращенья обратно.
Перевод Екатерины Полянской (Санкт-Петербург)
Милош Янкович
Истинное положение вещей
Коль одинаково слева и справа,Надвое поровну делится тело,То отчего не поймет это, право,Наша душа, хоть и кажется целой?Так почему она все разделяет,Учит все равными видеть частями —Даже себя. Выбирать заставляетМеж одинаковыми смертями.Так для чего я ищу ежечасноСуть: выбираю, решаю, листаю?Времени, что потерял я напрасно,Для одной истины еле хватает.Если все схоже – тогда все едино,Жизнь – лишь отрезок меж точками страха,Все, что мое, все, что бедно и – дивноСтанет в итоге лишь горсточкой праха.
Перевод Екатерины Полянской (Санкт-Петербург)
Братислав Миланович
«Тихо в нашем доме…»
Тихо в нашем доме,Ни воды нет, ни пищи,Невозможно заснутьНа сопревшей подушке.На посуде слой пыли,В чулане висит паутина,Жестяные рога на стенах,На них плесневеет наша надежда,Старые мифы,Умолкнувший мир.Мы говорим, но слов не слышно.Нам снится Земля Светозарная…Мы сидим на корточках на пороге,Гордые, облинявшие.Уже смутьяны о нас забылиИ давно нам палками не грозят.Тихо в нашем доме,В очаге блестит ледяная корка,В зеркалах разбитые лица,Глаза, ставшие серымиОт прошедшего и грядущего.Уже сто лет как колокол не говорил,Уже сто лет как не звонят телефоны,Родные под кров не слетаются,А коты не справляют свадьбы в подвале,Тихо в нашем доме:Ни вода его не зальет,Ни гром в него не ударит.