Журналист
Шрифт:
Эта кассета, по замыслу Обнорского, должна была заставить Рыжову сделать то, что он задумал.
Андрей с трудом дождался нового свидания с Мариной — ему хотелось, чтобы все решилось как можно скорее. У него уже сдавали нервы от гаданий, реализуется или нет выстроенная им комбинация…
В назначеное время Обнорский, предварительно убедившись, что никто за ним не наблюдает, отправился в квартиру Рыжовой.
Дверь, как и в прошлый раз, была не заперта, а хозяйка квартиры встретила его все в том же очаровательном неглиже. Странно, но как только Марина заперла
Рыжова хотела было сразу потащить его в спальню, но Обнорский улыбнулся и предложил:
— Давай сначала шлепнем по чашке кофе, у меня к тебе есть одно интересное предложение…
— Какое еще предложение? — недовольно спросила Марина, но в кухню все-таки пошла.
Получив чашку горячего кофе, Андрей закурил и задал Рыжовой вопрос:
— Марина, ты деньги любишь?
— Что значит любишь? — фыркнула Рыжова. — Я их уважаю. Они мне нужны. Говорят, что счастье не в деньгах, но без них тоже не жизнь — я, слава богу, это уже попробовала… А к чему ты это?…
— Есть одна тема, на которой можно легко заработать за пару дней большие деньги, — ответил Обнорский, пуская кольцами табачный дым.
— Большие деньги — это сколько? — сразу напряглась стенографистка.
— Может, пять тонн зеленых, а может, и больше, — равнодушно пожал плечами Андрей, делая вид, что не замечает, как сразу вспыхнули глаза у Рыжовой, которая от волнения даже обожглась кофе.
— Тьфу ты, черт! В горло уже не лезет этот кофе! А что за тема-то? Если что-то связанное с работой, то я в такие игры не играю — это однозначно…
— Да ты что, родная, за шпиона меня приняла? — рассмеялся Обнорский. — У тебя буйная фантазия. Я не такой дурак — под расстрельную статью становиться…
— Ну а что тогда за тема? — спросила Марина, подперев щеку кулаком, отчего сразу стала похожа на большого хитрого хомяка.
Андрей загасил сигарету и взглянул ей в глаза.
— К тебе Киря Выродин захаживает? Часто?
— А ты что — поп, чтобы меня исповедовать? — ответила вопросом на вопрос Рыжова. — При чем тут Кирилл?
— При том. Он, как ты, наверное, знаешь, зять генерала Шишкарева, заместителя главкома сухопутных войск. Теперь представь себе, что бы Киря отдал за пленку, на которой заснято, как ты с ним трахаешься? Вариантов два: либо он платит деньги, либо пленка уходит к тестю. А тесть его с говном сожрет. Зять это понимает, поэтому предпочтет отдать баксы. Вот и вся тема. — И Обнорский достал новую сигарету.
Рыжова некоторое время переваривала услышанное, а потом покачала головой:
— Так ты хочешь, чтобы я сама засняла, как мы с Кириллом?… Нет, я на такое не подписываюсь. Слишком стремно — не дай бог, что-то выплывет, не получится… Кириллу-то ничего не будет — кто его тронет с таким тестем? А меня сразу отсюда выпрут с волчьим билетом… Нет, это не для меня…
— Ну, положим, отсюда ты и по другим причинам вылететь можешь, — усмехнулся Андрей и подмигнул Марине, у которой сразу вытянулось лицо.
— Как это?… По каким причинам?
Обнорский молча взял стоявший на кухонном столе маленький красный магнитофончик и сунул в него принесенную с собой кассету, нажав на кнопку воспроизведения записи. Из динамика полился голос Рыжовой… Когда запись кончилась, Андрей нажал на «стоп» и спросил остолбеневшую Марину:
— Как ты думаешь, дорогая, когда наш любимый замполит товарищ генерал Приходько получит эту кассету — что с тобой будет? Грамоту за активное участие в художественной самодеятельности тебе вряд ли выпишут… Как ты полагаешь?
Рыжова несколько раз, не издавая ни звука, открыла и закрыла рот, потом вдохнула с легким завывом воздух и наконец смогла выговорить:
— Ну и сволочь же ты, Обнорский! А прикидывался нормальным парнем! Отдай пленку, подонок!
— Бери на здоровье, Мариша, — улыбнулся Андрей. — У меня еще есть…
Стенографистка еще долго обзывала его разными нехорошими словами, из которых «подлец» было, пожалуй, самым мягким. Обнорский не спорил с Рыжовой, наоборот — в ответ на ее оскорбления он только кивал, как будто соглашался: да, дескать, подлец, ну что же тут поделаешь… Наконец Андрею это надоело, и он легонько шлепнул ладонью по столу:
— Ладно, милая, поорала — и хватит. Я же тебя не граблю — наоборот, даже деньги предлагаю. Бабки всем нужны, заработаем — делим поровну. Баги?
— Ты подлец, скотина, я тебе этого никогда, никогда не забуду, — продолжала нудеть Рыжова, раскачиваясь на стуле.
— Слушай, незабудка ты моя, хватит лаяться. Давай лучше о деле поговорим. Тем более что дело-то пустяковое. Ты мне еще спасибо скажешь. Значит, смотри… Я возьму у Олега Завьялова видеокамеру напрокат — у него есть, он ее во фри-шопе купил, когда из отпуска возвращался. Ты ее установишь в спальне — мы вместе прикинем, чтобы кровать в кадр попадала, — и все нажмешь только кнопочку вовремя… Киря и не заметит ничего…
— А если заметит? — возразила Марина. — Когда камера работает, на корпусе красный огонечек горит… Вдруг Кирилл на него обратит внимание…
— Да? — удивился Обнорский, имевший о видеокамерах достаточно смутное представление. — Ладно, с огонечком мы что-нибудь придумаем, не волнуйся…
— Как деньги поделим? — деловито спросила успокоившаяся наконец Рыжова.
— А ты как хочешь? По-братски или по справедливости? Я прелагаю — поровну, — сказал Андрей и допил давно остывший кофе.
— Как это поровну?! — подпрыгнула на стуле Марина. — Я, значит, все делаю, всем рискую, а деньги — поровну? Нет, дорогуша, так не пойдет. Мне — шестьдесят процентов, тебе — сорок. Вот это будет по справедливости.
Обнорский только головой покрутил.
— Марина, ну нельзя же быть такой жадной… А кто всю эту тему придумал? Я или папа римский? Притом заметь — я тебе мог бы вообще ничего не платить…
— Ну и трахался бы тогда сам со своим Кириллом! — с типичной женской нелогичностью ответила Рыжова. — И вообще, откуда я знаю: может быть, ты с него не пять тонн снимать будешь, а десять? Мне что — у него потом уточнять?