Журналистское расследование
Шрифт:
…Саша Бородулина, сжавшись в комочек, сидела в кустах у бетонного забора. Увидев незнакомых мужчин, которые громко звали ее по имени, напряглась и только сильнее стиснула коленки. Не плакала. Просто молчала.
Через полчаса девочку везли в Педиатрическую академию уже коллеги Андрея Лебедева.
(Позже сотрудники АЖУРа узнают, что в курточке у Саши Бородулиной снова будет лежать фотопленка. После проявки на ней окажется фото обоих детей с газетой «Ваш тайный советник»: именно с интервью с мнимым офицером – «Алгоритм освобождения детей». Ни пленку, ни само фото сотрудники правоохранительных органов журналистам не дали.)
В Педиатрической
Местонахождение ребенка было строго засекречено. Жанне Бородулиной было строго-настрого наказано ни одной живой душе не сообщать, что Саша – на свободе.
Мальчик в сумке
А дальше все могло пойти по драматичному сценарию.
То, что Саша уже на свободе, в городе знали всего несколько человек. Это было тайной. Потому что Митя Бородулин еще находился в заложниках. Осведомленные в деле надеялись, что, освободив Сашу, преступники согласились на схему «девочка – деньги – мальчик». А значит, в ближайший день-два попросят деньги и, если все хорошо, вернут младшего ребенка.
…В один из дней в Законодательном собрании выступал с отчетом перед депутатами прокурор города Сергей Зайцев. Естественно, журналисты, воспользовавшись случаем, задали вопрос по «делу Бородулиных». «Новости в этом вопросе могут быть через несколько дней», – естественно уклонился от ответа господин Зайцев.
ОШИБКА
Репортер ежедневной электронной газеты «Фонтанка» (входящей в медиахолдинг Агентства журналистских расследований) в тот день в Законодательном собрании была, но ответа Зайцева на вопрос о детях не слышала. Зато воспользовалась вольной интерпретацией этого ответа коллеги из другого издания. В результате «сломанного телефона» на «Фонтанке» появилась информация о том, что в… ближайшие два дня в «деле Бородулиных» произойдет качественный поворот.
Информация повисела в Интернете совсем недолго (заместители Константинова, владевшие ситуацией, быстро сняли ее), но и этого оказалось достаточно. Обрастая новыми подробностями и домыслами, она пошла гулять по СМИ.
Руководство АЖУРа было в шоке. Прокуратура – в шоке, а также в полной уверенности, что это – подлая провокация журналистов. Ведь именно через два дня предполагалось вызволять из плена младшего ребенка.
…Преступники позвонили Кумарину на второй день после освобождения Саши. Мы, говорят, свое слово держим, теперь вы давайте деньги. Но с механизмом передачи денег начали мудрить: потребовали, чтобы деньги передавал лично Кумарин, для этого он должен был сесть на электричку и выйти на той станции, которую они назовут… И чтобы – никакой охраны… Кумарин посоветовался в прокуратуре (в конце концов его можно понять – на него уже было покушение, в котором он потерял руку). В прокуратуре сказали, что с преступниками надо вести себя жестко: никаких электричек, а деньги, мол, повезет охрана.
И вот, наконец, звонок от «Третьего». Он спрашивал, как и когда он может получить свой миллион. Кумарин ответил, что деньги готовы, но он, дескать, вчера сильно выпил, чувствует себя неважнецки, поэтому давайте, мол, все перенесем на завтра… «Начинается…» – совсем уже не заискивающе говорит преступник. А Кумарин добавляет: да деньги завтра повезет не он, а его охранник, поскольку сам Кумарин перенес уже покушение на себя и снова рисковать не намерен.
После этого Кумарин слышит в трубке выдающийся мат, и преступник отключается.
…30 июня все напряженно ждут вестей от преступников. Но те не звонят. Начиная с 15 мая, это был самый драматичный день в «деле Бородулиных».
(Журналисты из Агентства тревожились еще и потому, что к ним просочилась информация, будто бы правоохранительные органы начали тайный прочес дворов в центре Петербурга: Саша Бородулина якобы смутно помнила тот дом, где ее с братом держали в заложниках. Такой «прочес» был очень опасным, поскольку мог насторожить и спугнуть преступников, а ведь у них еще находился маленький мальчик…)
Наконец, в ночь на 1 июля по телефону «02» позвонил неизвестный и сказал, что Дима Бородулин находится у дверей детской городской больницы № 1 на Авангардной улице. Врачам он скажет, что «дядьки» вытащили его из спортивной сумки, в которой привезли на машине, и велели идти за шлагбаум…
Врачи, ни разу не сталкивавшиеся с киднеппингом, обращались с ним по той процедуре, как если бы он был суицидником: осмотрели, обнаружили, что никаких телесных повреждений нет, решили вызывать психиатра. Но тут подъехали представители правоохранительных органов, сказали, что психолога предоставят своего, и увезли ребенка в Педиатрическую академию. Туда, где уже находилась его сестра Саша.
Пиар на детских слезах
Дети оказались на свободе. Санкт-Петербург вздохнул с облегчением. Но неожиданно история с освобождением детей постфактум стала обрастать большим количеством желающих стать единственными «спасителями человечества». А в разных СМИ стали звучать неоднозначные оценки действий самих участников переговоров. И, как ни странно, под перекрестный огонь критики и неприличных намеков попало… Агентство журналистских расследований. В частности, АЖУР обвинили в пиаре на детских слезах. Напимер, руководитель УБОПа ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Александр Степин в одном из своих интервью сказал буквально следующее: «…то что они (АЖУР. – Ред.) выставляют себя основными в раскрытии преступления, это чистой воды пиар-кампания. Не учитывая той ситуации, что на кону стояли жизни маленьких детей. Это остается на их совести. У меня же их действия вызывают только негативные эмоции…»
В АЖУРе это обвинение было воспринято как человеческая подлость. Журналисты Агентства никогда не приписывали себе чужих заслуг. Да в этом деле и не было ни у кого никаких заслуг – преступление-то до сих пор не раскрыто. Но в чем все-таки сотрудники АЖУРа убеждены стопроцентно, так это в том, что освобождение детей из плена стало результатом не спецоперации правоохранительных органов (о которой так шумно сообщило большинство СМИ), а переговорного процесса. Который был начат директором Агентства Андреем Константиновым; продолжен руководителем компании «Союз-Энерго» Андреем Лебедевым (он же и готов был предоставить миллион долларов в обмен на детей); а закончен авторитетным предпринимателем Владимиром Барсуковым (Кумариным). Однако на очередном (того периода) заседании правительства Санкт-Петербурга губернатор Валентина Матвиенко «за детей – отдельное спасибо» адресовала не кому-нибудь, а лично главе питерской милиции Владиславу Пиотровскому.