Журналюга
Шрифт:
Покидать которые, разумеется, никто не хотел и на собирался — сидели в буквальном смысле до конца, пока их с громким почетом и подобающими почестями не переносили из больших, удобных кабинетов на мемориальное кладбище у кремлевской стены.
Народ откровенно смеялся над едва живыми, с трудом говорящими и еле-еле ходящими «кремлевскими старцами» и рассказывал о них анекдоты (в тесном дружеском кругу, само собой), но, по большому счету, тоже не хотел ничего менять. Все как-то привыкли, свыклись, а некоторые даже весьма неплохо приспособились и устроились в этой советской политико-экономической реальности и жили себе очень даже неплохо (особенно работники торговли
Так вот, повышение цены на водку вызвало у народа понятное недовольство, но оно проявилось лишь в глухом ворчании. Никто никакие бунты и восстания устраивать из-за спиртного не собирался. Зато появление на прилавках магазинной «андроповки» понравилось практически всем, и эта водка стала весьма популярной у людей — и из-за цены, и из-за качества (очень даже неплохого). Единственное, продавалась она далеко не везде и не всегда и ее мгновенно разбирали. А для тех, кто не успевал затариться «андроповкой», всегда оставались «Московская особая» и «Пшеничная» — они никогда не были дефицитом.
Вторым событием, ярко характеризующим приход к власти Юрия Владимировича, стали два важных общественных мероприятия: партийная чистка в рядах КПСС и повсеместное закручивание гаек. Бывших руководитель КГБ серьезно взялся за наведение порядка в стране. Всего через месяц после смерти Брежнева был отстранен от своей должности всесильный министр внутренних дел СССР Щелоков: его обвинили в злоупотреблении служебным положением и коррупции. Затем Николая Анисимовича вообще исключили из КПСС, лишили всех государственных наград (в том числе и высокого звания Героя Социалистического Труда), а также всех воинских званий. И через два года он застрелился у себя на даче… Под анлроповскую раздачу тогда попали многие высокопоставленные люди: был также лишен всех званий и наград зять Брежнева Юрий Чурбанов (к тому же за взятки его приговорили к длительному тюремному заключению), по громкому «узбекскому делу» (злоупотребления с хлопком в Узбекистане) были арестован целый ряд секретарей обкомов и министров этой среднеазиатской республики, очень серьезно взялись за торговцев — были осуждены на разные сроки директора крупнейших московских гастрономов и их высокие покровители в Мосгорисполкоме и Главторге, А директор знаменитого Елисеевского магазина был даже расстрелян).
В общем, Юрий Владимирович стал наводить в СССР дисциплину и восстанавливать социалистический порядок железной рукой (как и положено настоящему чекисту). Причем досталось даже простым трудящимся: намного строже начали следить за трудовой дисциплиной. Если раньше можно было во время обеда сбегать в соседний магазин (не выбросили ли там чего из дефицита?), то теперь — ни-ни, даже не смей думать! Сиди на своем месте от звонка до звонка! Говорили даже, что специальные люди ходят на дневные киносеансы и поверяли документы у тех, кто находился в зале (почему в рабочее время не на работе?). То же самое касалось пивных баров и даже мужских бань.
Разумеется, разговоры об этих строгих проверяющих были по большей части лишь слухами — причем распускаемыми самими же работниками органов. Сами подумайте: где взять столько людей, чтобы постоянно шерстить магазины, пивные и бани? Не отвлекать же весьма занятых сотрудников КГБ от по-настоящему важных и значимых дел… Вотпугали потенциальных нарушителей трудовой дисциплины всякими липовыми «проверками». Но народ, надо сказать, во многом действительно подтянулся и стал более строго подходить к выполнению своих трудовых обязанностей. Так что какая-то польза от всего этого, скорее всего, была…
К сожалению, довести свои задумки
Но опять ирония истории — этому возвратному движению «назад в СССР» помешала старуха Смерть. В марте 1985-го Черненко благополучно скончался, и новым Генеральным секретарем и руководителем страны стал относительно молодой и энергичный Горбачев. Большой любитель поездить за рубеж и поговорить обо всем на свете и ни о чем конкретно.
В СССР вдруг повеяли теплые весенние ветр а, началась очередная оттепель (вторая после знаменитой хрущевской), а затем грянули Ускорение и Перестройка. А вместе с ними начались бардак и вседозволенность, ошибочно принимаемые за свободу… Наступила эпохи Гласности. И, как следствие ее, многое стало можно, в том числе — и писать о том, о чем раньше было строго запрещено, о чем почти никогда не говорили — все знали, но молчали. Вот как раз на это время и надеялся Паша.
Он рассуждал так: если говорун и краснобай Михал Сергееич придет к власти в марте 1985-го, то он к тому времени уже окончит журфак и устроится куда-нибудь работать (лучше всего — в крупную столичную газету), Год-два можно потратить на то, чтобы обзавестись нужными знакомствами и связями в журналистской среде, получить кое-какую профессиональную известность (несколько громких разоблачающих статей — и готово), а потом можно будет приниматься и за создание себе настоящего имени. Первый шаг к этому — войти в редколлегию газеты, чтобы самому влиять на ее политику и определять ее курс.
Чем громче у издания будет слава — тем лучше всем ее работникам. Второй этап жизненного плана (опять же, если исторические события станут развиваться по старому сценарию) — издание собственной газеты или журнала. Свобода печати в полной мере наступит в самом конце декабря 1991-го года — уже после печально знаменитого августовского путча. Указ Ельцина откроет врата ада — со страниц печатных СМИ и с экранов ТВ на людей полилось такое… Разрешат писать абсолютно обо всем, врать, кому как хочется, сочинять любые небылицы («Наши слухи — самые правдивые!»). Желтая пресса (во всех ее формах и видах) расцветет тогда самым пышным цветом…
Вот этим и следовало воспользоваться: начать первым (или хотя бы одни из) публиковать то, что станет настоящей сенсацией. Но, разумеется, при этом строго «фильтровать базар» (как было принято говорить в девяностые годы), не скатываться в откровенную желтизну, давать слово разным авторам и публиковать различные взгляды и точки зрения (для якобы объективности освещения проблемы). То есть надо было создать у своего печатного СМИ репутацию умного, солидного, компетентного издания, в котором можно найти ответы буквально на все вопросы.
И в то же время — издания очень оперативного, чтобы оно могло быстро реагировать на все текущие события и успевать давать материал буквально «с колес». Впрочем, о самых важных политических и военных событиях он ведь будет знать заранее — по прежней памяти, значит, сможет вовремя (или даже заранее) отправлять в нужное место корреспондентов. Чтобы те смогли стать очевидцами событий и писать острые, живые и «горячие» материалы буквально от первого лица. В общем, оперативность, достоинства его будущей газеты.